Если б я сделал ей предложение минутой раньше, никогда такого не случилось бы. На нас бы не напали, я не оказался бы в больнице, а она не исчезла бы навсегда из моей жизни. Всего лишь тридцать секунд, а может, и меньше, но иногда достаточно и этого, чтобы в один миг была перечеркнута вся жизнь. И чтобы то, что от нее уцелело, стало бы заполнено исключительно попытками забыть произошедшее…
Для меня эти попытки безуспешны. Бесконечно мысленно возвращаюсь к тому событию и представляю, как бы все сложилось, если б мы выпили пива на кружку меньше, вышли бы из паба и закончили бы курить у реки хотя бы на минуту раньше…
Психологи называют такое явление контрфактичным мышлением, основанным на представлении альтернативного сценария уже произошедших событий. Это явление не считается редким или негативным, так как в будущем позволяет избежать допущенных некогда ошибок и даже способствует укреплению морального духа, придавая человеку уверенность в том, что он сам распоряжается собственной судьбой.
Однако в моем случае эффект был абсолютно противоположным. Я все больше погружался в депрессивное состояние, с усилением чувства вины за случившееся и бессилия от невозможности влиять на окружающий мир.
Я постоянно повторял себе, что достаточно было вынуть тот перстенек из кармана хотя бы на несколько секунд раньше. Но я не вынул… Каждый, даже самый маленький, шаг того яркого дня, каждое, даже самое благое, решение вели к тому, что случилось…
Тот субботний вечер десять лет назад начался обычно. Мы с Евой выбрались в наш любимый пивной бар «Горец», расположенный в старой части Ополя на небольшой улочке возле реки. Нам, как его давним постоянным посетителям, позволялось легально употреблять в пивбаре крепкий алкоголь. Бывая там, мы нередко усаживались тогда на Ложе Шидерцев — местечке на берегу речки Млыновки. К нему сразу за пивным баром вели узкие ступеньки. Не знаю, кому лет десять назад пришло на ум так назвать низенькую каменную стенку, но название пристало прочно.
Когда мы спустились вниз, Ева уже что-то предчувствовала, но никак не связывала это с группой мужчин, допивавших пиво в «Горце». Она досконально знала меня и с самого начала вечера не могла не заметить и мое, невесть откуда взявшееся, нервное напряжение.
Мы были вместе с незапамятных времен. Обстоятельства сблизили нас еще в восьмидесятых годах, в детстве, когда оба, беззаботные, мы слонялись по окраинным задворкам при улице Спыхальского в Заодерье и отнюдь не ведали о том, что нам готовит жизнь…
Очень скоро мы стали неразлучными. Пошли учиться в один класс начальной школы, в возрасте десяти лет впервые поцеловались на ступеньках школьной раздевалки. В выпускном классе, однажды после школьной вечеринки, сблизились совсем.
Перед окончанием школы многие прочили нашим отношениям скорый конец. Тем более что Ева собиралась учиться в политехническом, а я — в университете. Кроме возможной реализации «пророчеств» знакомых, мы могли также пасть и жертвами нашей подверженной испытанию неразлучности. Но все сложилось иначе.
Мы сняли квартиру, стали жить вместе и планировать наше совместное будущее. Мне реально казалось, что это не баловство, и, думается, Ева тогда считала так же…
Я выбрал Ложу Шидерцев, потому что это было, пожалуй, единственное место в Ополе, где мы провели так много времени — выкурили там килотонны табака, выпили гекалитры дешевых вин и впервые попробовали вертеть «косяки».
Прежде в нем не было ничего романтичного — просто небольшой кусок замусоренного речного берега, спрятавшийся под хилой кроной одинокого старого дерева. Когда же я делал Еве предложение, все уже изменилось. Это место стало частью опольской Венеции — заново обустроенного побережья, на котором более всего выделялся ряд разноцветных домов, едва не касающихся воды.
Ложа Шидерцев этому соответствовала. А может, мне так казалось…
Я преклонил одно колено — и, наверное, чувствовал бы себя при этом последним идиотом, если б не изрядное количество алкоголя, выпитого перед этим. Ева же театрально поднесла ладонь к губам, демонстрируя этим жестом, что прекрасно знала, чего добивалась.
Я надел перстенек ей на палец, и мы, крепко обнявшись, поцеловались, а потом на мгновение застыли в молчании. Мы были так близко друг к другу, что тишина казалась спайкой нашего союза, а не частью разделяющей людей пропасти.
Охваченные счастьем, ощущая себя блаженно и беззаботно, мы, обнявшись, стали подниматься по ступенькам к пивбару и небольшой автостоянке возле него.
Едва мы миновали дверь заведения, как из него вышли несколько посетителей. Они, судя по всему, были крепко подвыпившими и потому пьяно и громко гомонили, шутливо толкая друг друга.
Вполне вписываясь в пейзаж опольской субботней ночи на площади, эти люди не вызвали у нас беспокойства. Но через несколько секунд все изменилось.
