Журнал "Огонек", № 7 за 1908 г.[1]
I.
— Кажется, Жан-Луи де-Венаск? — сказал молодой человек с большим лбом и глазами на выкате, всматриваясь в другого, почти таких же лет, но бледного, худого, с удлиненным овалом лица и франтовски одетого.
— А я тебя сразу узнал, Жак Сейнтрас, — с улыбкой отвечал Венаск.
— Вот встреча!
— Сколько лет, сколько зим!
— Мы не видались с тобою десять лет!
— С тех пор, как окончили коллеж… Пожалуйста, присаживайся к моему столику и расскажи всю свою подноготную.
— Моя подноготная очень проста, — отвечал Сейнтрас. — Я поступил в Центральную школу, вышел инженером и работаю на одном сталелитейном заводе.
— Что же, доволен судьбой?
— Как тебе сказать?! Доволен, но не совсем счастлив. Жалованье получаю хорошее. Слыву за знатока своего дела. Кое-что изобрел и усовершенствовал мотор… Но Как-то скучно. Откровенно тебе скажу, не о такой жизни я мечтал.
— Ах, милый Жак, я, ведь, тоже из породы мечтателей.
— Ты женат?
— Нет.
— И я тоже… Я слыхал, что умер твой отец.
— Он убит, — со вздохом отвечал Венаск. — Отец мой был страстный охотник. Зайцев истребил он бесчисленное количество. Уезжал охотиться на волков в Россию, и за отсутствием в своих собственных владениях красного зверя стал охотиться на контрабандистов и браконьеров… В нем жил беспокойный дух, и он искал опасности.
— Его убили контрабандисты?
— Да. Однажды утром он был найден в лесу с простреленной грудью и с выклеванными глазами… Над ним вились коршуны.
— Какая трагедия! Но ты теперь, значит, богат?
— Получил наследство! Да что толку! Та потребность бродяжничества, которою одержим был отец, передалась мне. Я много путешествовал и, увы, ничего не увидел нового. Мне хотелось бы открыть какие-нибудь страны, диковинные и неведомые. Но уже все открыто.
— Не все, — сказал Сейнтрас и сверкнул глазами. — Есть еще неисследованные области.
— Какие же?
— Морское дно.
— Исследованием морского дна занят князь Монако.
— Не исследована луна и, вообще, небесные светила.
— Ну, что за шутки!
— А оба полюса? Например, северный разве тебя не привлекает?
— Хорошо бы открыть северный полюс, еще бы! Но как добраться до него?
— На воздушном шаре, мой друг. 0, если бы были у меня средства! — вскричал Сейнтрас. — Если я о чем тоскую, то, именно, о воздушном шаре. Еще в школе я сделал: множество чертежей аэропланов и управляемых баллонов. Если я принял место на заводе, то с задней мыслью — обеспечить себе возможность построить рациональный дирижабль. Но годы проходят, времени нет, и мне кажется иногда, что я схожу с ума. У меня есть богатейшие идеи. Ведь, завоевание воздуха совершится не сегодня, завтра. Результаты, каких достиг Сантос Дюмон, поразительны. Немногого нужно — и это немногое которое я знаю, будет сказано другим, и воздушный океан станет соперничать с железными дорогами и с морем. Так-то иногда от пустяков зависит счастье человека.
— А именно, какая сумма нужна тебе?
— Не менее двухсот тысяч франков.
— Конечно, деньги большие, — сказал Венаск. — Но на твоем дирижабле можно будет долететь до северного полюса?
— Нечего и говорить, что дирижабль, который у меня в голове, потому и прославит своего изобретателя, что на нем можно будет осуществить химерическую затею Андрэ. Мой дирижабль не раб, а господин ветра.
— Послушай, друг мой, — сказал Венаск, — деньги у меня есть, и если хочешь, я дам необходимые средства на опыты, на постройку дирижабля, и вместе мы отправимся на северный полюс.
— У тебя благороднейший ум! — вскричал Сейнтрас, — о, если бы богатые люди все были подобны тебе! Если бы короли народов и короли бирж были так щедры и предприимчивы! Какие бы завоевания были сделаны в области науки! Разопьем по этому поводу бутылку шампанского?!
— Разопьем!
— Однако, боюсь, — сказал Сейнтрас, чокаясь с товарищем, — уедешь ты в свои поместья и забудешь о воздушном полете.
— Ни в каком случае.
— И тебя не испугают расходы?
— Нет, даже если бы вдвое больше, у меня хватит.
— Ну, смотри же.
— Даю честное слово.
II.
Прошло несколько дней. Прошел месяц. Это был медовый месяц мечтаний и грез.
Половину своих поместий Венаск заложил и получил деньги, которые вручил Сейнтрасу.
— Смотри только, мой друг, ты должен дать мне слово, что все останется между нами. 0 задуманном мною предприятии никто не должен знать.
— Как! В газетах не может быть ни слова о нас!
— Ни слова.
— И обо мне?
— И о тебе.
— Ты маньяк, Венаск. Ты боишься, что кто-нибудь опередит тебя. Не бойся, сумасбродных людей мало.
— Ты слишком рано хочешь славы, Сейнтрас. Будь скромнее.
— Хорошо. Ты — хозяин. Но, по-моему, отчего не тиснуть своих портретов в каком-нибудь иллюстрированном журнале? В подобных предприятиях слава должна предшествовать исполнению.
Сейнтрас перебрался к товарищу. Им необходимо было постоянно видаться.
Однажды в корзинке у письменного стола Сейнтраса Венаск нашел перерванный пополам лист бумаги с восторженным репортерским отчетом о свидании со знаменитым воздухоплавателем Жаком Сейнтрасом. Очевидно, Жак Сейнтрас спал и видел рекламу. Он сочинял несуществующие интервью и тешил себя, как дитя.
Каждый день Венаск находил черновые репортерские отчеты.
