В тот день, когда разрушился привычный мир доктора Ричарда Кимбла, суеты было больше обычного: из дома в госпиталь, там — обход, потом прием больных, с приема — в операционную, и некогда отдохнуть и перекусить. Но он привык к такому ритму, это его не утомляло, даже в тот, оказавшийся особенно напряженным рабочий день.
Выйдя на скользкий тротуар из такси, Кимбл остановился и поднял голову, вглядываясь в ночное небо над Чикаго. Ветер закручивал снежные завихрения в свете уличных фонарей, отдельные тяжелые серебристые хлопья падали на землю в какой-то безысходности. Эта картина напомнила ему строки из рассказа Джеймса Джойса, где речь шла о том, как живые исчезали, спускаясь в лоно земли, подобно снежинкам, и растворяясь один за другим, оставляли после себя лишь воспоминания.
Мягкие и холодные снежинки целовали его лицо, руки и таяли, словно умирая от поцелуя. Это было ни на что не похоже. Только на какое-то мгновение прикоснуться, восхититься и… расстаться навсегда.
Кимбл с трудом вернулся к действительности и зашагал по тротуару, осторожно обходя застывшие лужи, к грязному обшарпанному входу в гостиницу. С легкой ухмылкой швейцар отдал ему честь. Кимбл в ответ лишь кивнул. Струя теплого воздуха из кондиционера обдала его и полностью растопила снег, облепивший одежду и волосы. Он решил не ждать лифт и быстро взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, сдал пальто в гардероб и вошел в огромный переполненный зал.
Внутри стоял такой шум, что он с трудом мог разобрать мелодию, которую наигрывал оркестр, и еле слышал голос ведущего, а через головы публики едва можно было разглядеть манекенщиц, дефилировавших по подиуму. Но надпись над сценой была отчетливо видна:
ДЕТСКИЙ ФОНД ПОМОЩИ И РАЗВИТИЯ
Проходивший мимо официант буквально насильно впихнул ему в руку бокал с шампанским. Но Кимбл не притронулся к нему, поставив бокал на соседний столик, а сам, вытягивая шею, начал разглядывать толпу. Найти здесь Элен было просто невозможно.
— Ричард! — воскликнул кто-то рядом глубоким низким голосом, и большая рука сжала его локоть.
Он обернулся и прямо перед собой увидел раскрасневшееся, улыбающееся лицо Джейка Робертса, который выдохнул ему в нос клуб сигарного дыма. Кимбл закашлялся. Джейк был большим добродушным увальнем с медвежьей хваткой. Он почему-то всегда умудрялся выглядеть каким-то помятым, а большой живот нависал над ремнем. Но под этой внешностью скрывался блестящий, широко образованный хирург с огромным опытом. Даже в смокинге он выглядел как слесарь, но никто из его коллег не обращал на это внимания, потому что Джейк
Робертс был лучшим детским хирургом в стране. Кимбл не переставал удивляться и восхищаться, как эти огромные руки с таким изяществом и точностью трудились над маленькими пациентами.
Джейк говорил что-то, не выпуская изо рта сигару, и звуки, казалось, исходили из него, вращаясь вместе с кольцами дыма, и заглушались шумом толпы. Кимбл придвинулся к нему, пытаясь разобрать хоть слово.
— …Канкун, — закончил свою речь Джейк и потащил Кимбла к группе коллег-хирургов, столпившихся около бара. Клубы дыма лениво ползли вверх от этой кучи людей и, собираясь над головами, образовывали целое облако. — Нэт только что уговорил всех…
Нэт Стейн, администратор госпиталя, как раз принимал заказы на выпивку от окруживших его коллег, но когда увидел Кимбла, отмахнулся от них и протянул ему сигару. Нэт был подвижным, ловким и, пожалуй, самым льстивым человеком из тех, с кем приходилось встречаться Кимблу. Кимбл помотал головой и, иронически улыбнувшись, спросил:
— Так, и какая же тут сделка? Если госпиталь покупает десять новых…
— Нет-нет… — с глазами, полными наигранной откровенности, Нэт помахал перед собой поднятой ладонью, как бы отметая даже намек на такое предположение, — никакого давления, доктор Кимбл. У оптовых поставщиков оборудования для госпиталя нет никаких скрытых мотивов.
Джейк Робертс загоготал. Кимбл кивнул в сторону бара:
— За счет приглашающей стороны, а?
Нэт энергично закивал.
— Тоник с долькой лимона, — заказал Кимбл напиток бармену, потом откашлялся и громким голосом, перекрывая другие разговоры, заявил: — Меня не заставите предать душу ни за одну из таких поездок.
Воцарилась тишина. Все хмуро посмотрели на него. С. каменным выражением лица Кимбл взял свой бокал, отпил глоток и, обернувшись, подмигнул ошарашенному администратору.
— Но если ты сможешь снова достать билеты на игру «Булз», Нэт, обязательно позвони мне…
Группа облегченно рассмеялась — и Нэт громче всех. Кимбл воспользовался моментом и проскользнул в толпу, где ему сразу же чуть не влепили импровизированной клюшкой для гольфа — только благодаря отличной реакции он не расплескал тоник на смокинг. «Игроком» в гольф оказался Дейв Остин, один из ординаторов.
— Ты срезаешь, Дейв, — заметил Кимбл, — не выворачивай бедро.
Дейв крутанул головой так, словно его шея была на шарнирах, и расплылся в улыбке.
— Спасибо за совет, Ричард.
Кимблу удалось продвинуться на несколько метров и тут он увидел перед собой Кэти Валунд. Она стояла к нему спиной и, приподнявшись на цыпочки, разглядывала происходившее на помосте, но он все равно узнал ее по поношенному кожаному пиджаку, который она всегда носила. На мгновение она обернулась, хмуро оглядывая толпу, но его не заметила. Зато он успел разглядеть ее майку с надписью «С благодарностью от почитателей» и ухмыльнулся про себя. Кэти имела степень доктора медицинских наук, но занималась больше лабораторными исследованиями, нежели врачебной практикой из-за своего неуемного темперамента. Она никогда не носила халата и сейчас тоже наплевала на правила этикета и выделялась в нарядной толпе в своем старом пиджаке и майке, но ее причуды терпели по той простой причине, что она была выдающейся личностью. Кимблу она нравилась потому, что была искренней и страстной (если не слишком откровенной) в своих убеждениях, и еще потому, что он очень давно понял, что своим ядовитым язычком и вызывающим поведением она пыталась замаскировать легко ранимую душу.
![Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/storage/book-covers/8c/8c5930280aa7ec8fccf281cccb9a8482874dacc5.jpg)
