Красные вспышки сверкнули высоко в небе над станцией. Неужели реактор взорвался?
– Быстрее! – крикнул Хром и завел велосипед на мост.
Трот и Кукла поспешили за ним.
Над мостом стремительно сгущалась дымка. Эфемера нырнула в туман.
Что-то внутри Мэда подсказывало: не стоит туда соваться. Он медлил.
– Не отставай, – послышался голос Эфемеры из тумана.
– Сейчас, – ответил Мэд, но войти в подозрительную субстанцию не торопился.
Эфемера выбежала из тумана, который тотчас же рассеялся за ее спиной.
– Пойдем же, скорее!
Мэд вел свой велик, пока они не дошли до брошенного на рельсах велосипеда Эфемеры.
Затем они догнали товарищей.
– Вы чего тормозите?
Кукла потеряла сознание. Трот едва успел поймать ее. Велики с грохотом упали на рельсы.
Эфемера постелила покрывало, Трот посадил Куклу на ткань и сам тяжело опустился рядом.
– Ты чего, Трот?
– Полный порядок! – ответил он и тоже отрубился.
– Что делать? – спросила Эфемера.
– Такси до Иванкова?
– Так и быть.
– Вызывай!
Хром уже посещал Зону – несколько лет назад вместе с проводником. В первый раз он успел наделать косяков: потерял спальник, пока пробирались через болото, натер мозоли неудобной обувью. И все равно ощущений было море. Радиолокационная станция «Дуга», город-призрак, знаменитое колесо с вечно желтыми кабинками, и, конечно же, не менее знаменитая труба над саркофагом. Хром с детства помнил обрывки новостей о взрыве на станции, о том, как мама охала и не пускала его гулять, о причитаниях бабушек, что «все помрем», о рассказах отца о том, как он в ту ночь попал под дождь на дежурстве. Как дети с придыханием говорили «радиация» и мерили дозиметром все вокруг. За почти треть века радиофобия спала, но интерес к тому, что же произошло, у Хрома не угасал.
Он смотрел фильмы, читал воспоминания, играл в знаменитую игрушку и не мог взять в толк, откуда могут взяться мутанты в зоне – ведь поражающий фактор радиационного излучения сказывается на потомках, а никак не на живущих. Если ты облучился, третья рука у тебя не вырастет, а вот шанса иметь потомство можно лишиться запросто. Так что в мутантов Хром не верил.
В этот раз Хром вместе с Тротом, Мэдом, Эфемерой и Куклой решили совершить заброс в зону на великах. На счету Хрома была только одна ходка, а легальный маршрут его не устраивал. «„Два часа по известным местам и несколько однотипных фоток в результате“, – говорили товарищи. – Ни шагу влево, ни шагу вправо». Конечно, в Зону надо ходить самоходами – только тогда можно насладиться атмосферой, побывать там, где ни одна экскурсия легально не проведет, ощутить дух идейного сталкерства. Что за сталкерство из окна автобуса под присмотром экскурсовода? Детский сад!
Встретились в пивной, обсудили детали. Как у Тарковского, только цели другие. Остался последний шанс еще раз посмотреть на саркофаг и венттрубу, пока не накрыла арка. Поездка – на несколько дней. Можно с головой погрузиться в атмосферу угасшей жизни, забытых поселков и индустриальных объектов.
Велосипеды взяли старые, еще советского производства. Если менты схватят, не жалко будет расстаться. Не повезло: заплутали. Пришлось делать большой круг. К границе зоны добрались, когда совсем стемнело. Плохо. Сутки потеряли. Всю ночь пришлось крутить педали. Когда уставали, сбавляли ход.
– Одно из здешних сел, – заговорил Мэд, – родина моего отца. Мне тогда семь лет было. Как же красиво было! Высокие, до небес, сосны. Кристальная родниковая вода. Прозрачная речушка, рыбачь – не хочу. Сказка!
– Там живет кто-нибудь? – спросила Кукла.
– Теперь там живет смерть, – вздохнул Мэд.
Они добрались до места только под утро.
Нашли лаз в колючке, где столбы уже обвалились, и они уже в городе. Припять встретила их заросшими улицами и высокими соснами. Добрались до сталкерской хаты (есть такие в Припяти). Полы вымыты, обои подклеены, окна целы, мебель и матрасы натасканы. Жаль только, все чаще несознательные личности загаживают да менты секут.
Устроились, сообразили поесть. Отоспались. Все равно днем делать в Припяти особо нечего: собой светить опасно, можно нарваться на патруль или на легальных экскурсантов. А те настучат – вот тебе и конец нелегальному забросу. Да еще и дождь за окном. Так что сидели в хате, травили байки, играли в шахматы, смотрели фильмы по ноутбуку, который Хром предусмотрительно захватил с собой.
Дождь закончился, на станцию надвигались сумерки. Поднялись на верхний этаж. С потолка лила вода.
– Аномалия! – пошутил Трот. – Снаружи дождя нет, а внутри идет.
– Если бы, – ответила Эфемера. – А всего лишь крыши давно не латали.
– Под саркофагом, в центральном зале, сейчас, наверное, так же, – задумчиво произнес Хром. – Затем и будут арку надвигать.
За окном в темноте просматривалась станция, светя зловещими красными огоньками. Вентиляционная труба первой очереди, новая вентиляционная труба (эх, старая была лучше!) подсветки гигантских кранов.
Когда темнеет, Припять оживает. Ветер гуляет по пустым подъездам, хлопает полузакрытыми ставнями, ухает в лестничных клетках и опустевших шахтах лифтов. Пора идти. В планах – погулять по ночному городу и съездить на «Дугу».
