Балкон для Джульетты

К н я з е в  Н и к о л а й  В а с и л ь е в и ч, 35 лет.

Н а т а ш а, его жена, 30 лет.

Х а н о в  А н д р е й  И л ь и ч, 60 лет.

Я с е н е в  В и к т о р  М и х а й л о в и ч, 45 лет.

А л л а, 22 года.

Р о м а н, 19 лет.

С в е т л а н а, 18 лет.

Г р а ч е в, капитан, сапер.

Д я г е л е в, старшина, сапер.

Время действия — наши дни.

Походный вагончик. Здесь установлена рация.

У микрофона  Р о м а н.

Г о л о с. Газопровод? Двадцать первый участок?

Р о м а н. Слушаю вас, Николай Николаевич!

Г о л о с. Роман? Как это ты меня сразу распознал?

Р о м а н. Музыкальный слух.

Г о л о с. Ближе к делу.

Р о м а н. Пока все в норме.

Г о л о с. Что значит «пока»?

Р о м а н. Трехсотметровую трубу, обвешанную чугунными кольцами — для устойчивости, течение здесь бешеное! — уже двинули в реку. Три трубоукладчика и два бульдозера ведут этот дюкер.

Г о л о с. Где начальник участка?

Р о м а н. Ханов Андрей Ильич на переправе.

Г о л о с. Не переправа, а переход. Столько времени газопровод обслуживаешь, а элементарных вещей усвоить не можешь.

Р о м а н. Стараюсь, акклиматизируюсь.

Г о л о с. А кто из водолазов на дне реки за протяжкой дюкера следит?

Р о м а н. Князев.

Г о л о с. Князев? Он что у вас — двужильный?

Р о м а н. Вторые сутки скафандр не снимает, спит, наверное, в нем.

Г о л о с. Ветер у тебя в голове, Роман. Межконтинентальный провод тянем, Азию с Европой стыкуем. А ваш участок сейчас позарез нужен — реку Благодать форсируем! Начальству передай: пусть держат меня в курсе всех дел. Ясно?

Р о м а н. Заделано! (Переключает рацию на другой канал.) Зинуля? Здравствуй, это я, Роман!

Г о л о с. А меня, между прочим, Верочкой зовут.

Р о м а н. Верочка? Ну, знаешь, это судьба!

Г о л о с. Не поняла, кто со мной говорит?

Р о м а н. Роман Перфильев! Анкетные данные потом. Тебе самостоятельный, коммуникабельный в семейной жизни друг нужен?

Г о л о с. Послушайте, я на работе.

Р о м а н. Я тоже. В любовь с первого взгляда веришь? Антона Павловича Чехова читала? «Жена есть жена!»

Г о л о с. Уж не ты ли моей подружке Наденьке в загс идти предлагал?

Р о м а н. Наденьке? Не помню…

Г о л о с. Бога моли, что с тобой по рации говорю, а то бы я тебя крапивой по одному месту отходила, да так, чтобы неделю сесть не смог!

Прием по рации окончен. В вагончик входит  А л л а.

Р о м а н. Жрице огня — салют! Как она, сталь-матушка, варится?

А л л а. Водички попить можно? (Жадно пьет.)

Р о м а н. А чего зубы о стакан стучат?

А л л а. Первый раз в жизни дюкер свариваю. Одних швов на трубах с километр…

Р о м а н. Рука у тебя легкая, Аллочка.

А л л а. А ты пробовал?

Р о м а н. А у меня аллергия против всех красивых женщин. При историческом моменте присутствуешь, Аллочка. Газопровод на четыре тысячи километров тянем. Тут уж людской характер поперек рек, и болот, и горных круч! Побереги нервные клетки: к вечеру на том берегу дюкер будет.

А л л а. Твоими бы устами да мед пить…

Р о м а н. Интуиция, помноженная на научное предвидение. У меня все четко запрограммировано! Я тебе сейчас настроение взвинчу. Диск у меня есть, на нем твоя тезка Пугачева записана! Расслабься и замри. (Включает запись.)

Звучит музыка. Входит  Х а н о в.

Х а н о в. Это что еще за концерт?

Р о м а н. Извините, Андрей Ильич, женский пол прибыл, вот я и подумал…

Х а н о в. Думать тоже с умом надо. Алла, вы варили последний стык труб дюкера?

А л л а (замирает). Что, брак?

Х а н о в. Ну, ты это слово из своего лексикона выбрось. Всех своих сварщиков по почерку знаю. На плаву сваривала?

А л л а. Ага. Не знаю даже, что на воде так от тока душу трясет.

Х а н о в. Вот и шов получился дерганым.

Р о м а н. У товарища Ханова рентгеновский глаз… Андрей Ильич, извините за нескромный вопрос.

Х а н о в. Ну?

Р о м а н. Вот вы прежде главным инженером были при управлении всех подводно-технических работ такого газопровода! И вдруг стали простым начальником участка. Это ведь все равно что из генералов в лейтенанты.

Х а н о в. Что, в этом качестве я тебя не устраиваю? Включай рацию.

Роман включает.

(Берет микрофон.) Внимание! Говорит Ханов. Участок приступил к прокладке дюкера. Река коварнейшая, но протащить трехсотметровую ленту стальных труб мы должны точно по графику, не отступая на миллиметр от прорытого по дну ложа траншеи. Водолазы, сварщики, крановщики, механики, в добрый час!

В вагончик входит  К н я з е в.

К н я з е в. И кому только в голову взбрело назвать эту чертову речку — «Благодать»?! На дне муть, водовороты, лесины затонувшие, коряги. До этого на Балтике служил, там по дну моря в свинцовых сапогах до самой пенсии протопать легче, чем здесь один раз окунуться…

Х а н о в. Князев, почему твои водолазы на технику безопасности плюют?

К н я з е в. Так ведь под водой, Андрей Ильич, на часы не посмотришь и по солнышку определиться трудновато.

Х а н о в. Если еще кто-нибудь из твоих «подводных духов» задержится под водой сверх нормы — влеплю выговор. Строгача!

К н я з е в. Отоспимся потом.

Х а н о в. Ты мне, водолаз, за каждую царапину, за каждый заусенец дюкера головой отвечаешь! Понял? (Выходит.)

Р о м а н. Да, наш старикан не подарочек. Слова доброго от него не дождешься.