Человек привыкает к переменам. Рано или поздно свыкается даже с самыми невероятными вещами. Даже если это касается не посторонних людей, а лично его. Например, люди привыкают к тому, что их мнение никто особенно не спрашивает, что от их воли ничего в этой жизни не зависит. Вот и ведут себя соответственно, опускаясь, теряя то, что складывалось в человеке веками. Порядочность, благородство, мужество, смелость, - эти качества, отличающие человека от животного, в короткое время вдруг становятся пустым звуком для прагматичных, для корыстных, для трусливых. И в этом пример для обывателей, которые, сами того не желая, постепенно превращаются в безликое массовое зло. Потому, даже с надеждой смотрящие в будущее, ищущие в нем намеки на свое благополучие, постепенно отошли в сторону, надеясь, что найдутся отважные и самоотверженные, которые что-то сделают для ожидающих чуда. Но путь в благополучное завтра с каждым годом все зарастает и зарастает, превращаясь в готовую исчезнуть тропинку, вьющуюся между могильных холмиков.
История, о которой хочу рассказать, началась давно, однако толчком к воспоминаниям послужила, как показалось поначалу, встреча на зимней дороге. А последовавшее стало подтверждением того, что в жизни все же больше закономерностей, нежели случайностей.
Итак, все началось на дороге. Избегая ненужных происшествий, Виктор обычно не ездил по трассе, предпочитая срезать напрямик, через Троицкий, по достаточно приличной, и не загруженной дороге. Сегодня же, когда он отъехал от заправочной станции, ему вдруг вздумалось прокатиться с ветерком. Вопреки ожиданиям, трасса оказалась не в лучшем состоянии, с обочин напирали отвалы снега, а под колесами то и дело проскальзывала корка льда. Мелкий моросящий снег, противно сыпавший то сверху, то сбоку, ничуть не мешал, однако резкие порывы ветра ощутимо раскачивали автомобиль.
Он попал в промежуток, когда дальнобойщики, загрузившись с утра, уже проехали этот участок трассы, а спешащие в город груженые фуры еще не доехали. В другое время он сюда бы ни за что не сунулся, горы не горы, но и не равнина, забуксует какая-нибудь фура с прицепом, не объедешь.
Еще несколько лет назад никто бы не поверил, что здесь, почти в субтропиках, будет такая суровая зима, морозы за двадцать градусов, и что снег будет лежать месяцами. А тут - уже который год подряд. Власти как в воду глядели, заявив когда-то проведение в этих местах зимней олимпиады. И её участники с удивлением наблюдали осыпанные снегом пальмы на набережной, и стылое замерзающее море.
Вот вам и глобальное потепление, - размышлял Виктор, левой рукой придерживая руль и постепенно снижая скорость перед постом ГАИ.
Гаишникам до него не было никакого дела, они разбирались с водителями двух машин, остановленных ими ранее. Одна из машин была той самой, которая недавно лихо обогнала его на весьма неразумной скорости. И правильно, так и надо! - подумал тогда Виктор, проводив взглядом проплывший справа пост. Лихачей он не любил и всегда считал, что главным критерием для получения прав необходимо установить отсутствие обширных пустот в черепной коробке.
Трасса плавно сворачивала вправо, полого поднимаясь и продавливая в поросшем лесом холме широкую выемку. Миновав небольшой перевал, он вдруг заметил торчащую из кювета корму почти опрокинутого, видавшего виды внедорожника. Притормозив, Виктор убедился что трасса пуста, развернулся, подъехал к потерпевшей аварию машине и полез по сугробам вниз. За рулем, наклонившись, как будто что-то искала под ногами, сидела девушка.
- Цела? - Виктор просунул голову в разбитое окно изрядно помятой двери, и дотронулся до ее плеча.
- Моя сумка! - сквозь слезы воскликнула девушка.
С трудом переставляя ноги в глубоком снегу, Виктор обошел машину, почувствовал, как холод тающего снега проник в ботинки, чертыхнулся, рывком открыл пассажирскую дверь и подал валявшуюся на полу сумку в руки владелице.
Ехать до поста ГАИ было минут пять. Сидя на пассажирском сидении, ладная, с правильными чертами лица молодая женщина несколько успокоилась, слезы перестали течь, и она отстраненно смотрела перед собой. Ее пуховая курточка была порвана в нескольких местах, наверное, в процессе вытаскивания её владелицы из машины, и сквозь прорехи проглядывал толстый бежевый свитер. Девушка была будто в шоке. Шарф, завязанный вокруг шеи, сбился на сторону и свисал с левого плеча.
- Как же вас угораздило? - спросил Виктор.
- Я не знаю, - ответила девушка, - руль кручу, а колеса не реагируют, хотела остановиться... и не успела.
Внезапно Виктору показалось, что незнакомка сейчас снова заплачет и он, повинуясь душевному порыву, захотел немедленно чем-нибудь ее утешить. Но как? Ничего более не придумав, он достал из бардачка салфетки и протянул ей.
- Спасибо, - произнесла она в ответ и с готовностью воспользовалась предложенным средством.
Итак, дорога, пост ГАИ... Стужа, от которой не спасали даже автомобильные печки, совсем не ощущалась в прокуренной клетушке поста. Там было тепло, но тошнотворно воняло кислым и хотелось поскорее выйти на воздух. На обрюзгшем, пунцовом лице капитана, инспектора, лежала печать пристрастия к спиртному, что, впрочем, почему-то не мешало начальству допускать его до службы. Мятые брюки и грязные, сто лет не чищеные ботинки, засаленный воротник - все говорило, что капитан банально дослуживал до пенсии, давно оставив в прошлом вероятные свои чаяния о служебном росте.
