Аун Сан

У автобусной остановки, рядом с нашими воротами растут два больших дерева. Под деревьями прохладно в самую жгучую жару и сухо даже после муссонного ливня. К стволу одного из них на высоте груди прикреплен домик размером со скворечник. В домике стоят пузатые горшки со свежей водой. Такие же, как на всех дорогах Бирмы. И кружки. Чтобы напиться в знойный день.

У автобусной остановки, рядом с нашими ворогами растут два дерева с красивым названием — Пламя Леса. Тень от них падает на дорогу и, перебежав ее, ложится на глянцевую голубизну озера. В воде по брюхо стоят флегматичные буйволы. На их сизых спинах дремлют маленькие белые цапли.

Жарко. Так жарко, что обжигает щеколда на калитке, а из душа льется кипяток. Даже лягушки, что оглушительно мычали по ночам, исчезли — высохло их болото. Бродячие собаки со злостью поглядывают на небо. Полгода как ни единое облако не нарушило его синюю безмятежность.

Все ждут муссона. О нем говорят, как о свидании с любимой девушкой.

И тут расцветают два дерева у автобусной остановки.

Просыпаешься утром — деревья распустились громадными алыми знаменами. Они цветут так густо, что не видно листьев, цветут торжествующе, сочно, размашисто.

Ни одно растение в мире не способно на что-либо подобное.

Значит, пришла весна. Желтыми, белыми, оранжевыми, сиреневыми цветами зацветают деревья по всему Рангуну. Разноцветным конфетти лепестков покроется серое шоссе.

Еще нет никакого намека на дожди. Муссонные облака не спеша набирают силу где-то над Бенгальским заливом, жара никак не уменьшилась, но алые шапки деревьев возвещают близкие перемены.

Весна в Бирме — это первый ливень, это Новый год, приходящий в апреле.

Но не весна, не дожди приносят с собой жизнь и цветение, а, наоборот, деревья, как бы торопя время, поднимают флаги, чтобы призвать муссон.

И это им всегда удается. Их много, деревьев, в Бирме. Они цветут так ярко, что облака над Бенгальским заливом не могут не заметить призыва.

А может, они только и ждут этого сигнала, чтобы синей стеной двинуться к Иравади.

Правда, деревья чаше всего отцветают, не дождавшись дождей. Но они сделали свое дело.

Весна приходит.

Судьба человека, о котором написана эта книга, человека, который всю свою короткую жизнь посвятил борьбе за свободу Бирмы и который не дожил нескольких месяцев до ее освобождения, всегда напоминала мне цветущее Пламя Леса. Да и не только его судьба. Аун Сан не одинок — муссон освобождения пришел в Бирму именно потому, что до него и вместе с ним боролись и погибали тысячи других.

Поэтому эта книга не только биография Аун Сана, но и рассказ о Бирме, о ее борьбе за свободу, о генерале Бандуле, о Золотом Яуне, о Сая Сане, которого повесили англичане, и о многих других.

Писать ее интересно и сложно. Интересно, потому что Бирма — чудесная страна и история ее красочна, трагична и увлекательна, жизнь главного героя книги — Аун Сана похожа порой на приключенческий роман, порой на древнегреческую трагедию. Сложно, потому что в год смерти Аун Сана, в 1947 году, ему было всего тридцать два года, то есть сверстники его, друзья и враги, живы сейчас, находятся в расцвете сил, борются, продолжают его дело или, что тоже бывает, предали его, ушли в другой лагерь. А раз так — многое еще неизвестно, хранится в тайниках людской памяти, в пачках старых писем, в недоступных архивах. Еще не сложилась та совокупность мнений, документов, воспоминаний, что зовется исторической правдой, — слишком мало прошло времени: восемнадцать лет со дня смерти Аун Сана. За эти годы популярность его никак не уменьшилась — больше того, она растет с каждым днем. Аун Сан не только национальный герой Бирмы, не только вождь ее — он символ борьбы за свободу. А потому сегодня не только друзья и продолжатели его дела называют себя учениками и последователями Аун Сана, но и те, которым чужды идеи Аун Сана, пользуются его именем и славой для достижения совершенно обратных целей. И те и другие знали Аун Сана лично, на том или ином этапе шли вместе с ним, на том или ином этапе с ним не соглашались. Но сейчас разногласия забыты. Он стал символом, памятником с простертой вперед рукой, что стоит напротив Политехнического колледжа. Он утратил что-то от Аун Сана — человека, с его нелегкой и порой противоречивой судьбой. Ведь никто так, как Аун Сан, не отразил всей сложности и трудности пути, по которому шло в этом веке бирманское общество. Но в этом и есть величие Аун Сана — они неразделимы, бирманский народ и его вождь. И в одном никогда не отступал Аун Сан — всю свою жизнь он посвятил освобождению Бирмы.

И, наконец, замечание, относящееся уже к структуре книги. Каждый бирманец, родившись, получает имя и с ним приставку Маун, что значит «младший брат». Так к нему и обращаются в детстве и молодости. Например, Аун Сана звали Маун Аун Сан. Когда бирманец пойдет работать или станет студентом, то его будут называть, начиная с Ко, например, в университете Аун Сана звали Ко Аун Саном; Ко — значит «старший брат». У — приставка. указывающая на то, что обладатель ее — человек уважаемый или по крайней мере, что, обращаясь к человеку, вы хотите показать, что уважаете его. Аун Сан стал У Аун Саном, — когда окончил университет. У — значит «дядя». Если бирманец уходит на военную службу, к его имени начинают прибавлять Бо — «офицер». Бо Аун Саном Аун Сан стал во время войны. Члены партии «Добама» — «Мы бирманцы» называли себя такинамн, господами, чтобы подчеркнуть, что хозяева в стране они, а не англичане. Так что, вступив в партию такинов, Аун Сан стал зваться Такин Аун Саном. Но больше всего Аун Сан известен в Бирме под именем Боджок Аун Сан, что значит «генерал Аун Сан». Так как он был тогда единственным генералом в Бирме, то и по сей день часто его называют просто боджоком. В Рангуне есть улица Боджок, и каждый знает, что это улица Аун Сана. Были у Аун Сана и другие имена, но о них будет рассказано после.