Президентский зал Академии наук России. Верхний свет погашен. Высвечен только экран, на котором изредка появляются фотографии и схемы.
Под экраном седой человек. Его лицо высвечивает тонкий луч. Оно будто высечено из камня, причем скульптор был щедр и могуч, будто лепил он только богов и святых.
У докладчика мягкий, но сильный голос — такие бывают у оперных певцов. Звуки заполняют президентский зал, слова произносятся четко, словно человек старается вбить каждое из них в историю.
— По всей стране был создан «белый архипелаг», в котором люди жили лучше, чем в городах и селах, лучше, чем даже в Москве. Я жил и работал в самом центре этого архипелага, можно сказать, его столице — «в затерянном мире Харитона». Мы делали атомную бомбу…
Луч света высветил лицо докладчика. Его глаза закрыты — профессор слеп…
В эти минуты он мне напоминал пророка, спустившегося к нам из прошлого. После очередного испытания взрыва ученые ехали к эпицентру взрыва. Вдруг будущий академик Сахаров увидел на обочине дороги большую птицу. Это был орел. Тот не испугался, не улетел. Андрей Дмитриевич остановил машину, подошел к птице, и только тогда увидел, что орел слепой…
Теперь те годы, когда создавалось ядерное оружие в нашей стране, я называю «время слепых орлов».
Впервые слово «секретно» появилось на документах, связанных с урановой проблемой, как раз перед самой войной. Я.Б. Зельдович и Ю.Б. Харитон не успели опубликовать свою вторую статью — она была засекречена, и это им удалось лишь спустя полвека… Любопытно, что гриф «Секретно» впервые был поставлен на материалах, связанных с разведкой урана в Средней Азии. Затем закрытость нарастает: появляются грифы «Совершенно секретно» и «Особой важности». Они существуют и действуют до сегодняшнего дня.
Все, что связано с созданием нового оружия, окружено глубокой тайной и в Америке. Возникает тотальная система секретности, прорваться сквозь которую практически невозможно. Однако советской разведке это удается, и в Москву направляются довольно подробные материалы о ходе работ по созданию атомной бомбы. Но разведке еще суждено сыграть свою роль, когда все добытые ею материалы начнут попадать в руки Игоря Васильевича Курчатова. А пока события развиваются своим чередом, и их хроника напоминает детективный роман с захватывающим сюжетом.
Практически все материалы и документы только сейчас становятся известными, благодаря выходу в свет сборника «Атомный проект СССР». Мифы и легенды отходят на второй план, мы постепенно избавляемся от иллюзий, у нас появилась возможность посмотреть в лицо истории.
Из письма от 5 марта 1938 года научных сотрудников председателю СНК СССР В.М. Молотову:
«За последние годы исследования в области атомного ядра развивались весьма интенсивно. Атомное ядро стало одной из центральных проблем естествознания. За короткий период сделаны исключительной важности открытия: обнаружены новые частицы — нейтроны и позитроны, достигнуто искусственное превращение элементов. Эти и ряд других крупнейших открытий привели к принципиально новым представлениям о строении материи, имеющим исключительное научное значение… Развитие работ по ядерной физике в Союзе получило уже большую поддержку со стороны Правительства. Был организован ряд ядерных лабораторий в крупнейших институтах страны: ядерные лаборатории в Ленинградском физико-техническом институте, такие же лаборатории в Украинском физико-техническом и в Физическом институте Академии наук СССР, усилены лаборатории Радиевого института.
Некоторым из них были предоставлены большие средства для создания технической базы, весьма сложной и дорогой в этой области. Такая база в виде высоковольтного генератора и грамма радия имеется в Украинском физико-техническом институте, Физический институт Академии наук СССР также располагает для своих работ граммом радия.
Однако имеющаяся у нас сейчас техническая база, как в количественном, так и в качественном отношении значительно отстает от того, чем располагают капиталистические государства, особенно Америка».
И далее ученые (а среди подписавших письмо были А. Иоффе, И. Курчатов, А. Алиханов, Д. Скобельцын, Л. Арцимович и другие) просят предоставить ленинградскому физтеху два грамма радия «во временное пользование» и ускорить темпы работ по строительству циклотрона.
В то время в СССР получали всего 10–15 граммов чистого радия. А он использовался не только в физических лабораториях, но и в медицине, авиации, гамма-дефектоскопии. Так что «два грамма» — это большое количество… И не случайно резолюция В.М. Молотова: «Что ответить?» направляется в ряд ведомств.
Насколько мне известно, обращение ученых так и исчезло вместе с С.В. Косиором, который вскоре был арестован и расстрелян.
Однако ученые продолжают настойчиво «стучаться» в правительство страны. 17 июня, хотя ответа от Молотова еще не получено, на заседании комиссии по проекту циклотрона ЛФТИ принимается такое решение:
«Слушали: 1. О принципиальной необходимости иметь в Союзе большой циклотрон Лоуренса.
Постановили: 1. Признать совершенно необходимым для развития работ по физике атомного ядра сооружение в СССР мощного циклотрона для получения частиц с большой энергией».
