Айзек Азимов
Аппарат Холмса-Гинкнишка
The Holmes-Ginsbook Device (1968)
Перевод: О. Брусова
Сроду не видел, чтоб Майрон Гинкнишк держал себя скромно и сдержанно.
Да и с чего бы ему скромничать? Майк — мы все зовем его просто Майк, хоть в глазах почтительно внимающего ему мира Гинкнишк крупный ученый и Нобелевский лауреат, — типичный продукт двадцать первого столетия. Следовательно, обладает, как многие из нас, немалой долей самоуверенности, хотя, без сомнения, имеет на нее известное право. Ему хорошо известно, чего стоят мир и человечество, и еще лучше — чего стоит он сам.
Родился доктор Гинкнишк первого января 2001 года, так что с абсолютной точностью является ровесником века. Я младше его на десять лет и на бессчетное число лет дальше от двадцатого, не заслуживающего добрых воспоминаний, века.
Впрочем, иногда я вспоминаю об этом злополучном столетии. Подобно многим незрелым умам, имеющим склонность к причудам, в молодости я тоже обзавелся таковой. Я подцепил своего рода любопытство к ранней истории человечества, о которой так мало известно и так мало, охотно признаю, можно разузнать. Но я по природе своей любопытен.
Спас меня в те дни именно Майк.
— Не играй, — говаривал он, пялясь на девушек, проходивших мимо нас в деловых костюмах с короткими юбками, и по временам даже наклоняясь к ним поближе, чтоб оценить материал по достоинству. — Так вот, не играй, — говорил он, — с прошлым. Древняя история куда ни шло, бог уж с ней. Со средневековьем тоже. Но как только мы подходим к времени зарождения технологий, все. Забудь и сплюнь! С того момента и пошла сплошная скатодогия, иначе говоря, всякие пошлости и извращения. Ты — создание двадцать первого века, так будь же свободен! Дыши глубже чистым воздухом нашего столетия! И он сотворит для тебя чудеса. Взгляни, например, на то, что он сделал для той хорошенькой девушки слева от тебя.
Истинная правда. Ее манера глубоко дышать полной грудью выглядела совершенно восхитительно.
Ах, то были великие дни — дни, когда научная мысль пульсировала, когда мы оба были молоды, беззаботны и только ждали удобного случая, чтоб ухватить мир за хвост.
Майк не сомневался в том, что ему предстоит продвинуть науку до небывалых рубежей, и я чувствовал примерно то же самое. И такие мечты обуревали всех нас в те годы, когда этот славный век переживал свою молодость. Казалось, будто нас постоянно подгоняет некий голос, возглашавший: «Вперед! Вперед! Ни шагу назад!»
Лично я подхватил такое восприятие мира у Пола Деррика, калифорнийского мага и волшебника. Теперь его уже нет в живых, но в свое время это был великий человек, вполне достойный упоминания непосредственно после меня. Я числился среди его выпускников и, скажу откровенно, первое время мне приходилось нелегко. В колледже я самым тщательным образом выбирал курсы, на которых читали поменьше математики, но где было побольше девочек, что впоследствии привело к мастерскому овладению искусством вышивки мережкой, но к полному, не скрою, провалу в области точных наук.
Серьезно осмыслив положение вещей, я понял, что вышивка мережкой вряд ли поможет мне достичь сияющих вершин в технологиях двадцать первого века. Спрос на подобных специалистов был не то чтоб очень велик, и свойственная мне проницательность подсказала, что с моей мережкой лавров Нобелевского лауреата не видать. Поэтому я распрощался с девочками и стал посещать семинар Деррика. Поначалу я ровным счетом ничего не понимал, но зато изо всех сил старался задавать вопросы, позволявшие Деррику блеснуть особенно ярко, что вскоре доставило мне звание старосты семинара. Более того, именно мне довелось быть тем инструментом, который привел мэтра к величайшему из его открытий.
Он стоял и курил. Деррик слыл самым что ни на есть заядлым курильщиком, чем и гордился, принадлежа к числу тех, которые между двумя затяжками вынимают сигарету изо рта и любуются ее. Курил он сигареты, предназначенные исключительно для мужского пользования, то есть те, на которых изображена обнаженная натура. По моему мнению, такие сигареты, как правило, предпочитают все крупные ученые.
— Попытайтесь вообразить, — обращался он к студентам, читая знаменитый курс «Концепции технологий двадцать первого века», — как далеко мы продвинулись по пути прогресса по сравнению с мрачным средневековьем! Возьмем, к примеру, вопрос курения. По достигшим нас слухам, в том злополучном двадцатом веке сигареты считали источником различных заболеваний и загрязнения окружающей среды. Подробности, конечно, теперь неизвестны, да и никому, как я думаю, они не интересны, но имеющиеся сведения весьма убедительны. Тогда как в наши дни при курении высвобождаются воздухоочищающие ингредиенты, которые наполняют атмосферу приятным запахом и улучшают здоровье курильщика. В сущности, у сигарет есть только один недостаток.
Разумеется, нам он был прекрасно известен. Мне нередко доводилось видеть у Деррика на губе волдырь от ожога, и в тот день он тоже имелся, оказав значительное влияние на чистоту дикции.
Подобно многим аналитически настроенным ученым, Пол Деррик охотно уделял пытливое внимание проходящим мимо девушкам и в таких случаях порой запихивал в рот сигарету неправильным концом. От волнения он глубоко затягивался, и кончик ее вспыхивал. Прямо во рту.
