Глава 1. Восемьдесят пять рублей
(воскресенье, 18:00, шесть суток до Дня вакцинации)
В полумраке кабинета было тихо, только часы отбивали под потолком свой бесконечный ритм, не обращая никакого внимания на двух мужчин внизу. Первый, в полицейской форме, сидел за небольшим, заваленным бумагами столом, второй примостился напротив, на стульчике.
– Я майор Антонов, – бесцветным голосом произнес первый, – следователь по Вашему делу. Назовите свое имя и фамилию.
Второй презрительно молчал.
– Вы задержаны за то, что сегодня в двенадцать часов забрались на памятник Первым вакцинаторам и кричали оттуда, что прививки – это бесовские метки, призванные свести русский народ в могилу и установить власть мирового правительства над остатками отупевшего населения, – сказал Антонов.
Задержанный молчал гордо и еще более презрительно. Слушая со стороны свои слова, он снова и снова вспоминал события сегодняшнего утра, которые как ни крути, были едва ли не самыми яркими в его унылой серой жизни.
– Ваше имя и фамилия? – повторил следователь, но сидящий напротив раздулся от гордости и ничего не ответил.
Майор Антонов пожал плечами, открыл лежащую перед ним папку и начал читать.
– Кузнецов Олег Спиридонович, сорок пять лет, не вакцинированы, образование среднее специальное, трудились на механическом заводе сварщиком, уволены за прогулы шесть лет назад, в настоящее время нигде не работаете, не женаты, детей нет, проживаете по адресу город Шахтинск, улица Калужская, дом тринадцать вдвоем с матерью, состоите в партии антиваксеров. Сегодня утром, во время несанкционированного митинга, Вы залезли на памятник Первым вакцинаторам…
Тут следователь прервался и впервые с интересом посмотрел на задержанного.
– Там же двенадцать метров высоты, да еще плюс постамент три метра. Вас снимали сверху пожарной машиной, Вы как туда залезли-то?
В Олеге боролись гордость, презрение к власти и непреодолимое желание похвалиться. Наконец он не выдержал:
– Этот монумент в свое время наш завод устанавливал, когда я там сварщиком работал. Сзади специальные скобы приварены, для монтажа. По ним и залез.
Майор посмотрел на задержанного с явным уважением. Тот приосанился.
– По имеющейся у нас информации, за подъем на памятник организатор несанкционированного митинга по кличке «Троцкий» пообещал Вам восемьдесят пять рублей, – сказал Антонов.
Олега чуть ли не первый раз в жизни называли на «Вы», и в душе он этим страшно гордился, однако виду не подавал.
Полицейский придвинулся поближе.
– Но зачем Вам восемьдесят пять рублей? – спросил он.
– Похмелиться надо было, – признался Олег, умолчав о том, что хотел еще и произвести впечатление на Наташку.
– Да разве на такие деньги похмелишься? – следователь похоже искренне удивился.
– У нас в соседнем подъезде бабка гонит и за восемьдесят пять чекушку продает.
– А почему за восемьдесят пять, а не за сто, например.
– Сто дорого, – гордо сказал Кузнецов, – не купят.
Антонов озадаченно замолчал. Часы, обрадовавшись внезапной паузе, затикали с удвоенной силой.
– Олег Спиридонович, я не буду возбуждать уголовное дело в отношении Вас, если Вы дадите согласие на вакцинацию, – с этими словами полицейский наклонился и достал из ящика стола инъекционный пистолет какого-то необычного вида.
Если бы лицо задержанного увидел сейчас Станиславский, он, заплакав в бессильной злобе, бросил бы навсегда свое ремесло и ушел в шахтеры. Такого гениального сочетания ненависти, презрения, гордости и обреченной тоски не смог бы изобразить ни один актер. Олег – смог.
– Мы согласны не возбуждать уголовное дело в отношении Вас, и погасить Вашу текущую задолженность по кредитам в размере один миллион четыреста шестьдесят тысяч триста два рубля, – добавил следователь.
В кабинете воцарилась абсолютная тишина. Часы поняли, что сегодня не их день, и остановились. Наверное, села батарейка.
Олег пытался сдержаться, но руки его вдруг как-то сами, без ведома хозяина поднялись и начали рвать рубашку на груди.
– Стреляй, сволочь! – хрипло застонал он.
Майор усмехнулся, взвел инъекционный пистолет и прицелился задержанному в грудь…
(понедельник 14:00, пять суток до Дня вакцинации)
В полумраке подвала было тихо. Только где-то в углу размеренно и монотонно отбивала свой ритм капающая вода. И этот едва слышный, но неотвратимый звук больше всего нервировал Олега, хотя для волнения у него сейчас имелись причины и посерьезнее.
«Вот интересно, когда мне станет страшно?» – подумал Олег, но страха почему-то не было. Вместо этого на него накатило какое-то совершенно неуместное в текущей ситуации чувство азарта.
Кузнецов сидел на стуле, со связанными за спиной руками и с кляпом во рту. Судя по неприятному запаху, в качестве кляпа использовался его собственный носовой платок. Людей, сидящих напротив, пленник совсем не видел. Только их силуэты чернели на фоне грязного, слепого окошка, светившего в глаза из-под потолка подвала.
– Ну здравствуй, Олежек, – тишину наконец-то прервал приятный, хорошо знакомый Кузнецову голос, принадлежащий секретарю антиваксеров, Ивану Ивановичу. Члены партии прекрасно знали, что их глава, носящий псевдоним «Троцкий», являлся лишь номинальным лидером мятежных антиваксеров. А истинным руководителем и организатором партии как раз и был собеседник Олега. Фамилии своего секретаря никто из подчиненных не знал, да и его официальные имя и отчество тоже скорее всего были лишь псевдонимом.
