Газель остановилась на обочине, подняв тучу пыли. Вова с недоверием посмотрел в окно. В прошлый раз, года два назад, он ездил сюда с родителями, и дело было ранней весной. Сейчас же¸ в самый разгар лета, за окном зеленел лес, и лишь иногда среди крон, проглядывали крыши домов.
Покосившийся показатель гласил: «Родники — 0,6». ГАЗЕЛЬ, взревев мотором, разгоняясь, понеслась дальше. Посмотрев ей вслед, Вова, поправив лямки рюкзака, свернул с асфальта на проселок.
Дом деда выглядел крепким. Среди полуразвалин по соседству, просто дворец. Вообще — то он и не выглядел деревенской избой. Сложенный из красного кирпича, он скорее походил на дома купцов. Железная крыша, выкрашенная в зеленый цвет, яблони за высоким забором. Крепкое такое жилище. Следит дед, а ведь уже восьмой десяток.
— Он еще нас всех переживет, — говорила мама, собирая Вову в дорогу. — Нам бы такое здоровье.
Дед сидел на скамейке перед воротами, курил. Одет он был в простую серую рубаху, расстегнутую сверху, штаны, тоже из такой же простой ткани и тоже серого цвета, заправленные в сапоги. Он не выглядел старым и уж тем более немощным. И хоть морщины уже изрядно избороздили лицо, прищур глаз был по–прежнему такой, каким он его запомнил в прошлый раз: чуть насмешливый, изучающий.
Вова мысленно сравнил его с городскими пенсионерами. Вечно недовольные, взгляды испуганные, походки шаркающие. Перед ним же был уверенный в себе мужчина, крепкий хозяин.
— Здорово, внучок, — пробасил дед. — Ну что, какими судьбами? Решил попроведать старого деда?
Вова немного смутился.
— Привет, деда. А что мама не говорила?
— Да я не понял ничо. Трубка эта, работает через раз.
Дед кивнул на сотовый в кармане. Да, вот такой дедушка. Мобильник освоил на раз.
— Что — ж ты не позвонил? Я бы в город за тобой смотался.
— Да ладно, — махнул рукой парень. — Что я сам не доберусь?
— Ну, сам так сам. Так что приехал — то?
Вова потоптался.
— Садись, устал, поди? — хлопнул ладонью по скамейке дед.
Парень снял с плеч рюкзак, сел.
— Я это … — запнулся Вова. — Короче рисовать приехал.
— Рисовать? — дед удивленно хмыкнул. — Да, неожиданно.
Он поглядел на меня
— А что?
— Природу. Я ж учусь на это. Это вроде как задание у нас, домашнее.
— Ну–ну, — дед пыхнул сигареткой. — Вообще, это ты правильно приехал. Здесь места хорошие…
* * *
Наконец–то! Я мог свободно бродить по лесу, не рискуя встретить толпу пьяных отдыхающих! И не надо ехать с тремя пересадками, вызывая недоуменные взгляды окружающих, своей одеждой, предназначенной для длительных путешествий. Просто вышел из дома, два шага и ты уже среди стволов деревьев. Красота! Положительно, надо сюда почаще выбираться. А то проходят летние дни в пыльном городе, лишь изредка разбавляемые походами в лесное царство.
В первый день дед посмотрел на меня, молча кивнул, при виде моей одежды. Простая крепкая куртка, из джинсы с капюшоном, джинсы — же на ногах, берцы. Посмотрел, как я роюсь в рюкзаке, выкладывая лишнее.
— Какой–то нож у тебя несерьезный, — показал на ножик дед и вышел.
Вернулся, неся охотничий нож в ножнах. Ого! Вещь!
— Здешние леса, не парк возле Свердловска, — он упорно не желал принимать новое название города. — И звери нередко попадаются.
Но в общем снарягу одобрил. Топор, аптечка, вода в бутылке. Пайку он мне сам выдал.
— Смотри, не заблудись. Далеко–то не ходи, — напутствовал он меня. — Здесь места глухие.
Вечером я сидел, перебирая на ноутбуке фотки, сделанные днем. Зашел дед, посмотрел.
— Странно, — наконец сказал он. — Ты вроде говорил, что рисовать будешь? Или теперь так рисуют?
— Да не, дед. Это я просто место выбираю. Нафоткал, теперь смотрю, оцениваю.
— А-а. Понятно.
Тем временем картины неспешно сменялись в режиме слайд — шоу.
— Во. А ну ка покажь еще раз, — ткнул он в монитор.
Я тормознул показ, листнул обратно. На экране замерла панорама леса. Он мне показался странным, кое–где, деревья были, как после пожара, черные перекрученные стволы, сухие ветви. Лишь на самой вершине зеленая шапка. Трава росла пятнами. Где–то была густая, чуть не с человеческий рост. А иногда чуть не голая земля. За этими деревьями, как лысая макушка, виднелся холм. Я вообще–то думал про него, как про место, где можно пристроиться с мольбертом. Но сегодня до него не дошел, только издалека сфоткал.
Дед внимательно рассматривал изображение, при этом я с удивлением увидел на его лице какое–то странное выражение, челюсти были стиснуты, под кожей вздулись желваки. Наконец он глухо изрек:
— Давно я его не видел.
Я посмотрел вновь на экран, потом вновь на деда.
— А что это за место? — спросил я.
Дед ответил не сразу.
— «Лысая гора», — будто перебарывая себя, произнес он медленно. — Ты не ходи туда.
— Почему? — удивленно спросил я.
— Дурная молва идет об этом месте, — ответил он, отворачиваясь. — Нехорошее оно.
— И чем же оно плохо? — заинтересовался я.
— Вижу, любопытно, — усмехнулся дед. — Ладно пойдем, чайком побалуемся. Расскажу …
* * *
Дед поставил чайник на стол, на деревянную подставку. Достал кружки, калач и кусок копченого мяса. Вот это я понимаю, чайку попить! А то печенье, булочки! Мясо — лучший десерт!
