У меня дома висит картина, на которой изображен небольшой район Амстердама: вид на Вестерторен с Принсенграхта. Я провел детство в этом районе. Оно было счастливым, несмотря на то что родился я во время войны. Я купил картину много лет назад в подарок жене. Подарок обошелся дорого, но я просто не мог его не взять. Моя жена Тоос родилась и выросла в Амстердаме, как и я. Если приглядеться к картине, можно увидеть дом, теперь известный как «тайное убежище Анны Франк и ее семьи». Я не заметил этого, когда покупал картину, так что это оказалось невероятным совпадением.
Иногда не понимаешь, насколько человек важен, пока не приблизишься к нему по возрасту. Мой отец Джерард (в честь которого меня назвали) был как раз таким человеком. Разумеется, для меня он всегда был важен, он ведь мой отец. Скромный человек. Он всегда много и усердно работал. В детстве меня едва ли интересовало, чем он занимается.
Я родился в 1943 году, в самый разгар Второй мировой войны. В детстве я почти ничего не знал о том, чем отец занимался во время оккупации: он не считал нужным делиться этой информацией. В то время он с маминой помощью просто делал, что было необходимо, как, по его мнению, поступил бы любой достойный человек.
Однако события глубоко его коснулись, они тихо жили в нем на протяжении многих лет. Обо всем стало известно намного позже, когда мы, дети, уже разъехались и создали собственные семьи, когда у всех появилось время все обдумать. Тогда долго подавляемые воспоминания вырвались наружу. Отец не мог уснуть и ночами бродил по дому, преследуемый прошлым. Мне надо было уехать в Канаду по работе, и моя жена Тоос несколько месяцев прожила с ним. В такие ночи, когда отец беспокойно бродил по дому и воспоминания буквально рвались из него, Тоос ставила чайник (спать все равно не получалось) и садилась слушать его истории.
Он рассказал ей то, чего никогда не рассказывал собственным детям. Наверное, не хотел нас грузить, да и кому понравилось бы рассказывать детям подобные ужасы? Он боролся со страхом, рисковал, обманывал и совершал вылазки под пристальным взором оккупантов. Он подвергал себя опасности, таким образом подвергая ей и нас. Но у него не было выбора; ему, по случайному стечению обстоятельств, выпал шанс сыграть важную роль в ходе войны и в жизни района, недалеко от Вестерторена и за углом «тайного убежища». Он видел сестер, Анну и Марго, гуляющих по району перед началом войны за руку с отцом Отто. Но мой папа даже не представлял, что они прятались так близко к нашему дому, пока их не выдал кто-то в августе 1944 года; это предательство едва ли не убило моего отца.
Но не будем забегать вперед. Со временем отец стал рассказывать все больше и больше, и я начал отчетливо понимать, какую роль они с матерью сыграли в войне. Многие делали то, что должны были, что казалось им единственным правильным выбором. Многие не говорили об этом ни слова после освобождения. Возможно, это часть нашего национального характера: судят не по словам, а по поступкам. Или им было слишком больно это вспоминать. К чему бередить память об этой ужасной войне? Им надо было жить дальше, смысла жить в прошлом не было, а от рассказов еды дома больше не станет.
Моя работа в Канаде не увенчалась успехом, поэтому я вернулся в Нидерланды. Понемногу жена стала рассказывать мне истории, которые отец ей доверил. Я был потрясен до глубины души, но не представлял, что делать с этой информацией. У нас была семья, маленькая дочь, активная жизнь. Я много путешествовал из-за работы. Истории отца отошли на задний план, но я их не забыл.
Какое-то время назад я ушел на пенсию и наконец достиг того возраста, в котором человек начинает размышлять над прожитой жизнью. Память – интересная штука. Иногда воспоминание будто прячется на многие годы, чтобы потом резко и неожиданно вернуться: от голоса, запаха, имени. С возрастом я замечаю, что все больше и больше воспоминаний стали возвращаться ко мне, как запоздалое эхо. Только сейчас я начинаю полностью осознавать, через что прошел отец. Я понял, что все эти годы он хранил недостающие детали пазла: загадки, кто выдал тайное убежище семьи Франков; вещи, которые были известны только ему, которыми он не поделился. Мой отец скончался, так что, если никто не поделится этой историей сейчас, она канет в небытие.
Я решил, что хочу предоставить историю отца публике. С одной стороны, чтобы отдать должное опасной работе, которую отец проделал для всего района Вестерторена. С другой, потому, что эта история проливает новый свет на человека, предавшего обитателей тайного убежища. Я лично убежден, что рассказ моего отца содержит важную новую информацию. Папа скончался, да и я сам давно не молод, поэтому пришел момент поделиться с публикой этой военной историей.
