Тяжело дышать.
Глубокий вдох ртом.
Не помогло.
Повернула голову набок – вдруг станет легче. Вдох-выдох. Бесполезно. О продолжении сна не могло быть и речи. Не хватало воздуха. Пришлось открыть глаза. Картина, выплывшая из мутного зарева дымчатых клубов, завораживала. Завораживала своей бессмысленностью и убогостью фантазии художника, приложившего кисть к ее созданию. Все что я могла разглядеть – это две вещи: дым и крюк. Занятно.
Я лежала на каменном полу - важное дополнение: на грязном каменном полу, и не могла сообразить, что происходит. Единственные мысли пришедшие в голову сообщали следующее: подо мной пол, надо мной крюк, вокруг меня дым. Что здесь делаю –вычищено из памяти до белых пятен. Но отсутствие воспоминаний прекрасно подменено уверенностью в том, что, во-первых, мне еще холодно. Во-вторых, крюк не мой. В-третьих, крюк – это вообще не то, что хочется видеть после пробуждения. Дым – тоже. Но его скорее не хочется вдыхать. В-четвертых, в голове до сих пор звучит обрывок фразы, пойманной сознанием в полудреме: «пожар! горим!» и прочее в подобном духе. Это могло означать, что я сошла с ума, или нахожусь в помещении, которое горит. Поскольку первое казалось неактуальным, я остановилась на втором.
Воздуха все еще не хватало.
Я попыталась подняться, но сил хватило только перевернуться и привстать на колени. Глаза резало дымом. Горло нестерпимо жгло. Еще раз сильно закашлявшись, я оторвала кусочек ткани от разорванной юбки и приложила ее ко рту, чтобы хоть как-то защититься от дыма. Кое-как приподнявшись я сделала несколько шагов вперед. Ноги подкашивались. Прошла вечность прежде чем я натолкнулась на шероховатую стену и смогла к ней привалиться. Слабость буквально сбивала с ног.
"Не может же она быть сплошняком и без дверей, - подумала я, двигаясь вдоль стены. - Если конечно это не лабиринт. Пожалуйста, пусть это будет не лабиринт».
К тому моменту, когда рука провалилась в пустоту проема, в голове стало как-то легко-легко и кристально чисто, словно у новорожденного младенца. Пришлось еще раз собраться с силами, чтобы заставить себя идти к долгожданному выходу, который предстал в виде лестничных ступенек, поднимающихся вверх.
"Я в подвале и это путь к спасению, - быстро прикинула я. - Или я на первом этаже и это путь на крышу".
Я схватилась за перила и направилась вверх, подстегивая себя мыслью, что лечь и умереть на снежно-ледяной лестнице, задохнувшись от угарного газа, вряд ли входило в список десяти вещей, которые я обещала себе сделать до замужества. Как собственно и умереть любым другим способом, но учитывая сложившую ситуацию, «от дыма и на лестнице сейчас» не хотелось больше всего.
Двумя пролетами выше, когда зажженные на стенах факелы больше не являлись частью непонятного декора, я врезалась носом во что-то твердое.
Больно.
- Эй! – я с силой ударила кулаком в дверь, когда та не поддалась. - Помогите!
Я сползла на пол прижимаясь к двери. Через замочную скважину был виден свет и тянуло свежим воздухом. Там был выход. Но дверь не открывалась и упорствовала в своем намеренье стать одной из причин моей смерти, словно я ее кровный враг и помогать мне нельзя ни в коем случае.
Глаза закрывались или уже были закрыты? Темнота ласково сменялась уютом. Тихий мужской голос убаюкивал сознание, обещая новую жизнь. И казалось, что никуда я так и не смогла добраться, а до сих пор лежу на каменных плитах странного зала. А надо мной весит крюк. Здоровенный такой и ржавый. Куда же без него?
В голове заиграли успокаивающие образы белых орхидей, бережно опущенных на гладь воды, из глубин которой мне улыбался кто-то знакомый.
Я уже больше не задыхалась.
Все было правильным.
В лицо ударил холодный поток воздуха, пробирая до самых костей.
Клянусь больше не пить, - первым делом решила я, когда перед глазами начали плясать огни: один большой и почти не двигался, второй продолговатый и все время неритмично ворочался. Когда один из огоньков склонился надо мной и начал говорить, я зареклась, что если пить все-таки буду, то отныне это будет что-то проверенное, в малых количествах и не сопровождающееся фразой "смотри какую потрясающую штуку я достала у зельеваров".
- Дышит? – произнес огонек побольше.
- Дышит, - подтвердил длинный огонек.
- Жить будет? - продолжал первый.
- Жить будет.
- И долго?
- Тцц… Не сейчас. Руми, вы меня слышите?
Говорящие огоньки, рехнуться можно! Можно было бы, да поздно.
Я моргнула еще несколько раз, сгоняя морок и закашлялась в диком приступе.
- …слышите? …слышите?
Да свались ты со скалы и навернись на выступе три раза, слышу я, слышу! Занята, дышать пытаюсь, не видно что ли?
Раздражительность проснулась раньше других чувств. Желтые огоньки тем временем трансформировались в подобие человеческих фигур. Мгновение спустя я смогла разглядеть двух мужчин, громадными тенями нависающими надо мной. У обоих в руках было по горящему живым огнем факелу.
- Чего она молчит-то? – задал вопрос полноватый мужчина.
- Господин Чабер, ну в самом деле, а что ей говорить? – удивился второй мужчина. – Вы бы ей лучше руку предложили, да встать помогли.