Ответственность за всю игру
Ровно гудели турбины ТУ, уносившего сборную СССР в Севилью на решающий матч отборочного турнира чемпионата Европы-72 со сборной Испании, В салоне лайнера стояла привычная тишина: кто-то дремал, кто-то шелестел газетой или журналом или не мог оторваться от детектива, где-то перекидывались в картишки… Капитан сборной Альберт Шестернев в некоторой задумчивости рассеянно просматривал газету и вдруг огорошил вопросом сидевшего рядом Льва Филатова, главного редактора еженедельника «Футбол»:
«А знаете, почему нас не любят в Европе?» И тут же почти без паузы поразил ответом мэтра отечественной спортивной журналистики: «Потому что мы сами не играем и другим не даем».
Лев Иванович удивился безмерно хотя бы потому, что столь красноречивое признание исходило от футболиста, призванного по роду своего амплуа как раз к разрушению на поле, но снискавшего европейскую и мировую славу не только классом этого разрушения. Даже вечный придира и скупец на комплименты наш выдающийся тренер Михаил Якушин признавал Шестернева «игроком техничным, который, завладев мячом, не отбивался „пушкарно“, а точно отдавал его партнерам, начиная атаку команды».
И вот всемирно признанный первоклассный мастер произносит: «Мы», не отделяя себя от остальных, подчеркивая этим свою ответственность, причастность ко всему происходящему в нашем футболе.
Но более всего удивило Филатова, естественно, давно знакомого с капитаном сборной, то, что инициатива такого откровения исходила от самого Шестернева, известного молчуна, имевшего, понятно, свое суждение по любым проблемам футбола, но в силу природной скромности, порой даже застенчивости, никогда не выходившего с ним на публику.
При встречах с журналистами футбольная молодецкость, решительность знаменитого капитана сразу куда-то испарялись. На вопросы он отвечал кратко и без всякого энтузиазма, личное мнение по тем или иным аспектам происходившего в нашем футболе из него приходилось вытягивать чуть ли не клещами.
Правда, однажды после долгих просьб и уговоров Шестернев все-таки высказал свои взгляды на страницах «Футбола». Вот выдержка из его авторского материала:
«Помню, когда я подростком гонял мяч, никогда не задумывался, что же это такое – футбол. Увлекательная игра, и ничего больше. А вот теперь, чему-то научившись, я все чаще размышляю, каков футбол, что в нем такого особенного, из-за чего он влечет неотразимо к себе сердца людей, и к чему это нас, мастеров, обязывает. Я пытаюсь взглянуть на него со стороны. Конечно, это не просто как-никак любимое занятие. Но нужно попытаться. Нужно отдавать себе отчет: все ли мы делаем правильно и как выглядит футбол в нашем исполнении. Футбол вошел едва ли не в каждый дом, и его смотрят люди, никогда не бывавшие на стадионах. Случилось это как-то само собой, незаметно. Но очень многое изменилось. Теперь о матче, транслируемом по телевидению, активно судят не тысячи сидевших на трибунах, а миллионы людей, живущих за тысячи километров от места события. И именно эти-то люди, подчас не причисляющие себя к болельщикам, особенно чутко улавливают человеческую сторону происходящего на их экранах. Мне кажется, что мы недостаточно оценили все, что произошло, мало задумываемся над тем, что календарные матчи, для нас, участников, рядовые и обычные, становятся событием, получающим широкий отклик. Можно смело сказать, что наша ответственность за игру, за умение себя держать на поле, стала, как никогда раньше, высокой».
И откровение капитана сборной в разговоре со Львом Филатовым явилось как бы продолжением, результатом того повествования, в котором он выразил свое отношение к футболу. Возможно, Шестернева в тот момент обуревало какое-то предчувствие, и ему, горячо переживавшему за судьбу отечественного футбола, не терпелось успеть высказаться, пока он в силе, авторитетен, при славе и всех регалиях на поле (отставника могут и не услышать), дабы веско обозначить проблему, которую необходимо решать тем, кто остается после него. Тем паче, что более благодатного собеседника, чем Филатов, трудно было сыскать.