Манфред снова выходит на дорогу — делать встречных богатыми.
Вторник, жаркий летний полдень, и он стоит на площади Центрального вокзала в Амстердаме, сканируя окрестности глазами. Канал искрится солнечными бликами, вокруг носятся мотоциклы и сумасшедшие велосипедисты, со всех сторон доносится болтовня туристов. Площадь пахнет водой, грязью, горячим металлом и вонью непрогретых автомобильных катализаторов, откуда-то доносится звонок трамвая, над головой пролетает стая птиц. Манфред глядит наверх, щелкает голубя, кадрирует фотографию и швыряет ее в блог[1], чтобы сказать всем — он прибыл. Сеть здесь хороша, осознает Манфред, и не только сеть — все вокруг. Амстердам принес ему чувство востребованности, и хоть он и сошел только что с аэроэкспресса из Схипхола, он уже заражен динамическим оптимизмом другого часового пояса и другого города. Если настроение удержится, определенно кто-нибудь вскоре станет очень богатым.
Он думает: интересно, кто в этот раз?
* * *
Манфред сидит на скамейке в парковке Brouverij, разглядывает проезжающие мимо двухсекционные автобусы, и потягивает гёзе из кружки, такой кислый, что сводит скулы. Новостные каналы непрестанно трещат в окнах по углам головного дисплея, забрасывая его фильтрованными и сжатыми инфовсплесками. Они наскакивают друг на друга, пытаясь завладеть его вниманием, призывно мерцают и бесцеремонно жестикулируют в поле зрения. В дальнем углу о чем-то болтают и смеются у своих потрепанных мопедов двое панков, может быть местных, но более вероятно — бродяг, захваченных магнитным полем толерантности, которую Дания излучает на всю Европу, как пульсар, чей луч-маяк проносится по всей галактике. Лодка с туристами слоняется по каналу, лопасти огромной ветряной мельницы отбрасывают на дорогу длинные, прохладные тени. Эта ветряная мельница используется для подъема воды — она осушает землю за счет энергии ветра, или, если угодно, торгует свободным местом за энергию в стиле шестнадцатого века. А Манфред ждет приглашения на вечеринку. Там он собирается повстречать человека, с которым можно поговорить о том, как разменивать энергию на свободное место в стиле двадцать первого века — и забыть о личных проблемах.
Манфред не обращает внимания на окна сервисов мгновенных сообщений — он наслаждается моментами медленного потока данных из сети и богатых ощущений от собственных органов чувств, проводя их в компании пива и голубей. К нему подходит женщина и окликает его по имени. «Манфред Макс?»
Манфред переводит взгляд на курьера. Она — прямо-таки Идеальный Велосипедист, кожа выдублена ветром, движения мускулистого тела плавны и точны, а одежда — гимн полимерной технологии, осино-желтый поликарбонат с электрической синевой липучек, блестками диодных габаритных огней и туго свернутыми подушками безопасности. Она протягивает ему коробку. Манфред замирает на мгновение, пораженный тем, насколько она похожа на его бывшую невесту Пэм.
«Да, я Макс» — говорит Макс и водит левым запястьем над ее считывателем штрих-кода. «От кого это?» «FedEx.[2]» Голос — не как у Пэм. Она кладет коробку ему на колени, перемахивает через забор и вскакивает на велосипед. Ее телефон звонит, и вот она уже растворяется в облаке широкополосных сигналов.
Манфред крутит коробку в руках. Это одноразовый мобильник из супермаркета, оплаченный наличкой — дешевый, не оставляющий следов и эффективный. Он даже поддерживает вызовы-конференции, что делает подобные устройства лучшим выбором шпиков и шулеров.
Коробка звонит. Манфред, слегка раздраженный, рвет упаковку и вытаскивает телефон. «Да? С кем я разговариваю?»
«Манфред. Приятно встретить вас. Хотеть персонализированный интерфейс, делать друг друга друзьями, нет? Есть что предложить».
У голоса на другом конце сильный русский акцент, что в нынешнее десятилетие дешевых сервисов онлайн-перевода можно счесть пародией.
«Кто вы?» — повторяет Манфред с подозрением.
«Служба, в прошлом известная как КГБ. ru».
«Думаю, ваш переводчик неисправен». Манфред держит трубку у уха кончиками пальцев, будто она сделана из аэрогеля, хрупкого и легкого, как отвердевший дым — или как разумность собеседника.
«Нот — нет, извините. Прошу прощения, поскольку мы не используем коммерческие программы перевода. Интерпретаторы идеологически не чисты, в большинстве капиталистическая семиотика[3] и оплата по факту использования интерфейса программирования приложений. Должны снарядить английский более лучше, да?»
Манфред осушает кружку, ставит ее в сторону, встает и принимается расхаживать вдоль улицы. Ему кажется, что телефон приклеился к уху. Он оборачивает провод микрофона вокруг дешевого корпуса из черного пластика, подключает к простенькой программе записи. «Вы хотите сказать, что для возможности разговаривать вы выучили язык??»
«Йес, было просто: наплоди нейронную сеть миллиард узлов, скачай Телепузики и улицу Сезам на максимальная скорости. Прощения извините за энтропию искусственно добавленная неграмотность, опасаемся цифровые отпечатков пальцев стеганографически кодированное мои пособия».
![Приключения Сэмюэля Пингля [с иллюстрациями]](/storage/book-covers/fc/fc39a5abae6443457fe1ac7d2fcc954d4e486557.jpg)
