Бармен и сын хозяйки ресторана. Около тридцати, с темно-карими глазами, блестящими черными волосами, смуглой кожей и голосом как мед. Мужчина, не юноша.
Он вырос в ресторане и с тех пор, как помнил себя, приучился изучать людей. Язык тела, считал он, раскрывал человека лучше, нежели его слова. Но ему не удавалось «прочесть» эту женщину. Будучи всего лишь на три дюйма ниже его шести футов, она возвышалась над его низкорослыми сестренками, но не горбилась, чтобы казаться ниже. Двигалась она с чисто женской грацией, с легким покачиванием бедер, от которого подол ее черной рабочей юбки слегка завивался вокруг икр. Вышитый передник с розовым поясом подчеркивал изящную талию и богатство бедер. Белая крестьянская блузка обрисовывала аппетитные округлости ее грудей, а рукава с буфами не скрывали сильных рук. Мускулатуру она приобрела, как он понял из ее заявления о приеме на работу, работая не только официанткой, но и инструктором по лыжному спорту. В теплые месяцы она водила вездеход с туристами по национальному парку поблизости от Моаба в штате Юта. Увлекалась пешим туризмом, спуском по горным рекам и скалолазанием. Так что хрупкой ее не назовешь.
Но у нее были тонкие черты лица, большие карие глаза, обрамленные длинными темными ресницами, вздернутый носик, высокие скулы и соблазнительно полная нижняя губа. Ее длинные светло-рыжие волосы, даже заплетенные в косу, ниспадали почти до талии. Ее волосы подчеркивали женственность, однако она не украшала их и не прибегала к косметике, чтобы увеличить привлекательность своих черт. Не носила она и драгоценностей. Ее туфли на толстой подошве были удобны, но некрасивы. Когда она заметила, что он наблюдает за ней, на ее лице появилось холодное выражение, и она отвернулась, но он все же отметил смущение в ее глазах.
Он почувствовал в этой сильной, способной, прямодушней женщине нечто нетронутое, даже девственное. В известном смысле последнее, конечно, маловероятно – в ее-то возрасте, да особенно если принять во внимание ее образ жизни. Но он готов был поспорить, что она так и не испытала истинной страсти в объятиях Мужчины.
Он с радостью стал бы ее учителем и сейчас ухмыльнулся, вообразив ее в виде сладкого десерта: ее волосы – конфета из сахара и масла, глаза – разведенный молочный шоколад и кожа – золотистая карамель. Да, он не отказался бы устроить себе пир из нее…
Когда их знакомили, он взял ее руку в свои, поднял к губам и поцеловал. Она сразу же опознала в нем местного Ромео, парня, старающегося первым уложить в койку новенькую.
В последние два дня испытательного срока его теплый взгляд следил за каждым ее движением, но в отличие от других ресторанных Ромео, встреченных ею раньше, он не приставал к ней и не давал ей повода послать его подальше. Напротив, он старался очаровать ее старомодной галантностью.
Разве могла она возражать, когда он открывал перед ней дверь или отодвигал для нее стул! Или одаривал ее необычными комплиментами. Или помогал ей отнести тяжелые подносы.
Она не могла себе позволить нагрубить ему. Ей нужна была работа, а Пайнкрик, штат Аризона, не был одним из тех лыжных курортов, где полно ресторанов и баров. Здесь в горах, в двух часах езды от Феникса, жизнь замирает в осенние и зимние месяцы. Она приехала сюда в начале сентября и сразу же увидела, что большинство ресторанов увольняло ставших ненужными официантов.
И надо же, первый вечер самостоятельной работы – и такой непонятный заказ…
«Медленный, спокойный секс у стены».
Эти слова заглушили в ушах Дасти Роуз бренчание испанской гитары и гомон обедающих. Она записала скорописью заказ. Проработав уже четыре зимы официанткой на разных лыжных курортах на Западе, она считала, что слышала уже все эти хохмы с наименованием напитков. «Запущенный пупок», «Волосатый пупок», «Ходи голой», «Секс на пляже», «Кричащий оргазм»…
Но «Медленный, спокойный…»?
Она кашлянула.
– Что в него входит? – спросила Дасти сидящих за столом парней из колледжа, празднующих совершеннолетие своего товарища. Она сохраняла спокойное, профессиональное выражение лица, делая вид, что не замечает, как они толкают друг друга локтями в бок, и не слышит их смешков.
В свои двадцать пять она не испытывала смущения или страха от вожделенных взглядов молодых людей. Но от одной мысли о передаче заказа Мигелю Сантьяго… Она прикусила губу, чтобы не застонать.
Один из парней терпеливо объяснил, какой напиток он имел в виду. Дасти проверила свои записи: два мексиканских пива, две «Маргариты»[1] и… этот самый напиток. Так, с выпивкой ясно.
– Что еще? У нас отличная закусочка – кукурузные лепешки с креветками.
– Принесите еще одну миску жареного картофеля с соусом, – попросил именинник. Дасти кивнула, не удивившись желанию группы ограничиться бесплатным угощением ресторана. «Маргарита», несмотря на свои скромные размеры, не была дешевой забегаловкой и предлагала богатый выбор закусок, а не только такое[2] и энциладос.[3]
Столы застелены белыми льняными скатертями, украшены свечами в стеклянных шарах; пол устлан ворсистым, цвета красного вина ковром; стены и оштукатуренный потолок рассечены толстыми деревянными брусьями; зал украшали выполненные масляной краской картины.
