Вашингтон, 10 декабря 1867 г.
Могу я получить сведения относительно островов, которые правительство намеревается купить?
Это мой дядя желает получить сведения. Он человек трудолюбивый и благонамеренный, желает зарабатывать свой хлеб честно и скромно, а главное, желает жить спокойно. Ему бы хотелось основаться где-нибудь и проводить свои дни в покое и тишине. Он пробовал поселиться на новом острове Святого Фомы, но говорит, что там еще ничего не устроено. Он приехал с attaché министерства иностранных дел, командированного с деньгами, чтобы уплатить за остров. Дядя положил свои деньги в тот же сундук, и, когда они вышли на берег, желая получить квитанцию, матросы взломали сундук и взяли все деньги, не делая никакого различия между казенными деньгами, которые они были вправе украсть, и дядиными, которые им следовало уважить, как частную собственность. Но он съездил домой и привез еще денег. Затем он схватил лихорадку. Там, знаете, семь сортов лихорадки, и так как его кровь была не в порядке, вследствие бессонницы и душевной тревоги, то прежде чем он вылечился от первой, к нему привязались и остальные шесть. Он не из тех людей, которые питают расположение к лихорадкам, хотя вообще человек благожелательный и всегда старается поступать по справедливости. Поэтому он был очень недоволен, когда убедился, что ему, по-видимому, Не миновать смерти.
Однако он уцелел и поправился, и начал строить ферму. Он окружил ее забором, но на другой день море разбушевалось и смыло большую часть постройки и унесло ее в Гибралтар или куда-то по соседству Дядя заметил только, со своей терпеливой манерой что постройка была смыта, и что он не хочет затруднять себя поисками, хотя думает, что ее унесло в Гибралтар. Тогда он купил участок на горе и построил здесь ферму, чтобы остаться в стороне, если море еще раз вздумает выйти на берег. Гора была хорошая, и ферма была хорошая, но это ни к чему не привело; в следующую ночь случилось землетрясение и все рассыпалось. Остались, знаете, только обломки и так перепутались с имением соседа, что невозможно было решить без судебного разбирательства, кому какой обломок принадлежит; а обращаться к суду он не хотел, так как для того, главным образом, и уехать на остров Святого Фомы, чтобы жить спокойно. Все, чего он хотел, это устроиться и жить спокойно.
Обдумав все снова, он решил еще раз попытать счастья на низменности, тем более, что ему вздумалось на этот раз устроить кирпичный завод. Он купил участок и заготовил сто тысяч кирпичей, намереваясь просушить их, а затем обжечь. Но счастье, по-видимому, было решительно против него. В ту же ночь, в этом самом месте, поднялся вулкан и поднял его кирпичный завод на две тысячи футов в высоту. Это его порядком рассердило. Он побывал наверху и убедился, что кирпичи обожжены довольно хорошо, но что ему не по силам свезти их вниз. Сначала он думал было, что правительство свезет за него кирпичи, так как, раз правительство купило остров, оно обязано охранять собственность человека, который приобрел ее, доверяя ему; но так как его главным желанием было жить спокойно, то он не стал хлопотать о субсидии, о которой одно время подумывал.
Он вернулся туда на прошлой неделе с двумя военными кораблями, желая объехать вокруг острова и высмотреть безопасное местечко, где можно построить ферму и жить спокойно; но сильная приливная волна загнала оба корабля внутрь острова, и сам он чуть не погиб при этом. После этого он отказался от обхода на корабле и упал духом. Теперь он не знает, что ему предпринять. Он пробовал устроиться на Аляске, но медведи до того приставали к нему и до того надоедали ему, что он должен был уехать оттуда. Он не мог чувствовать себя спокойно среди медведей, ходивших за ним по пятам. Тогда-то он и решил поселиться на новом острове, который мы купили, — острове Святого Фомы. Но он начинает думать, что остров Святого Фомы недостаточно спокойное место для человека с его наклонностями; и вот почему он желает знать, не намерено ли правительство в ближайшем будущем купить еще какие-нибудь острова. Он слыхал, будто правительство собирается купить Пуэрто-Рико для такого человека, как он. Правда ли, что правительство намерено купить его?
Рили — газетный корреспондент
Один из лучших людей в Вашингтоне — да и где угодно — Рили, корреспондент большой ежедневной газеты в Сан-Франциско.
Рили полон юмора и обладает жилкой убийственной иронии, так что разговор его в высшей степени занимателен (когда касается посторонних лиц). Однако, несмотря на наличие таких качеств, обладатель которых мог бы, по-видимому, писать блестящие и увлекательные статьи, корреспонденции Рили часто отличаются какой-то сверхъестественной торжественностью тона и вместе с тем самой педантической приверженностью к сухим фактам, что удивляет и огорчает всех, знающих его лично. Он объясняет это курьезное обстоятельство тем, что, отправляя его в Вашингтон, редакция поручила ему сообщать в газету факты, а не фантазировать, и было уже несколько случаев, когда он едва не лишился места за юмористические замечания, которых редакция не ожидала в его корреспонденциях, а потому и не понимала. Они принимались за темные и кровавые указания и предостережения обществам тайных убийц, вымарывались с молитвой и трепетом и бросались в печь. По словам Рили, желание написать блестящую и занимательную статью овладевает им порою с такой силой, что он не в состоянии с ним совладать; тогда он забирается в свое логовище и с упоением строчит без всякого стеснения; а потом, испытывая муки, понятные только матери, уничтожает милые детища своей фантазии и стряпает сухую статью требуемого образца. Я не раз видал Рили в таком положении и знаю, о чем он говорит. Сколько раз я смеялся вместе с ним удачному замечанию, а потом с грустью видел, как он перечеркивает его. Он говорил при этом: „Я должен был написать, иначе умер бы; а теперь должен вычеркнуть, иначе подохну с голоду. Они не потерпят этого, понимаете".
