Цикл Historia Rossica - читать полностью

Россия занимает уникальное место в исламском мире. В ее состав более пятисот лет входят территории с мусульманским большинством – подобного опыта нет у других европейских стран. Сегодня еще свежа память о трагической войне в Чечне, однако в истории России были и времена, когда подход государства к исламскому вопросу обеспечивал стране внутреннюю стабильность. Отвергая популярную теорию «столкновения цивилизаций», согласно которой ислам неизбежно вступает в конфликт с культурой Запада, американский историк Р.

Знаток XVIII века, саратовский историк С. А. Мезин всесторонне исследовал связи знаменитого французского философа Дени Дидро с российской культурой. В серии своих «русских» сочинений Дидро с поразительной прозорливостью сумел обозначить многие болевые точки развития России. Мыслитель удивительным образом подметил слабые стороны «реформ сверху», обратил внимание на малую эффективность заимствования готовых форм европейской культуры и на те тупики, в которых может оказаться Россия даже при гениальных реформаторах, если не будут соблюдаться определенные экономические, политические и социальные условия процесса цивилизации.

Коллективизация и голод начала 1930-х годов – один из самых болезненных сюжетов в национальных нарративах постсоветских республик. В Казахстане ценой эксперимента по превращению степных кочевников в промышленную и оседло-сельскохозяйственную нацию стала гибель четверти населения страны (1,5 млн человек), более миллиона беженцев и полностью разрушенная экономика. Почему количество жертв голода оказалось столь чудовищным? Как эта трагедия повлияла на строительство нового, советского Казахстана и удалось ли Советской власти интегрировать казахов в СССР по задуманному сценарию? Как тема казахского голода сказывается на современных политических отношениях Казахстана с Россией и на сложной дискуссии о признании геноцидом голода, вызванного коллективизацией? Опираясь на широкий круг архивных и мемуарных источников на русском и казахском языках, С.

Книга Майкла Ходарковского рассказывает о столкновении двух миров – централизованного Российского государства и кочевников евразийской степи. За триста лет Россия сумела превратить опасные степные рубежи в часть империи. Автор описывает историю региона не только с точки зрения Москвы, он показывает, что степные народы воспринимали Россию сначала как подданное государство, затем как союзника и в итоге как господствующую власть. По мнению автора, неуклонная экспансия России в южных и восточных землях превратила Россию в колониальную империю, хотя колониальный характер ее власти настойчиво отрицался.

В 1815 году Венский конгресс на ближайшее столетие решил судьбу земель бывшей Речи Посполитой. Значительная их часть вошла в состав России – сначала как Царство Польское, наделенное конституцией и самоуправлением, затем – как Привислинский край, лишенный всякой автономии. Дважды эти земли сотрясали большие восстания, а потом и революция 1905 года. Из полигона для испытания либеральных реформ они превратились в источник постоянной обеспокоенности Петербурга, объект подчинения и русификации. Автор показывает, как российская бюрократия и жители Царства Польского одновременно конфликтовали и находили зоны мирного взаимодействия, что особенно ярко проявилось в модернизации городской среды; как столкновение с «польским вопросом» изменило отношение имперского ядра к остальным периферийным районам и как образ «мятежных поляков» сказался на формировании национальной идентичности русских; как польские губернии даже после попытки их русификации так и остались для Петербурга «чужим краем», не подлежащим полному культурному преобразованию.

В апреле 1920 года на территории российского Дальнего Востока возникло новое государство, известное как Дальневосточная республика (ДВР). Формально независимая и будто бы воплотившая идеи сибирского областничества, она находилась под контролем большевиков. Но была ли ДВР лишь проводником их политики? Исследование Ивана Саблина охватывает историю Дальнего Востока 1900–1920-х годов и посвящено сосуществованию и конкуренции различных взглядов на будущее региона в данный период. Националистические сценарии связывали это будущее с интересами одной из групп местного населения: русских, бурят-монголов, корейцев, украинцев и других.

В конце XIX века правительство Российской империи занималось организацией важной для мусульман религиозной практики – паломничества к святым местам, хаджа. Таким образом власть старалась взять под контроль мусульманское население России, интегрировать его в имперское пространство, а также расширить свое влияние в соседних странах. В 1920-е годы советская власть восстановила имперскую инфраструктуру хаджа. Хотя с усилением ксенофобских тенденций в 1930-х хадж был свернут, влияние СССР на Ближнем Востоке во многом опиралось на остатки прежней инфраструктуры.

Наши представления о том, как жили русские дворяне XIX века, во многом сформированы чтением классики художественной литературы – от И. С. Тургенева до М. Е. Салтыкова-Щедрина. Микроисторическое исследование К. Пикеринг Антоновой позволяет узнать о повседневной жизни дворян из первых уст. На основе уникальных архивных материалов в книге воссозданы быт и мировоззрение провинциального среднепоместного семейства второй четверти XIX века. В центре внимания – семья жителя Владимирской губернии, мецената и благотворителя Андрея Чихачёва.

В историографии социальной истории Восточной Европы конца XVIII — середины XIХ века «крестьянский вопрос» имеет большое значение. В монографии Татьяны Литвиновой он рассматривается в необычной перспективе «помещичьей правды». Это не апологетика дворян-помещиков, а расширение исследовательской оптики. Исследование ориентировано на интеллектуальное измерение социальной истории. Автор пытается описать коллективные представления дворянства об идеалах социального взаимодействия в условиях освоения элитными группами региона новых социальных ролей.

«Медный всадник», «Витязь на распутье», «Птица-тройка» — эти образы занимают центральное место в русской национальной мифологии. Монография Бэллы Шапиро показывает, как в отечественной культуре формировался и функционировал образ всадника. Первоначально святые защитники отечества изображались пешими; переход к конным изображениям хронологически совпадает со временем, когда на Руси складывается всадническая культура. Она породила обширную иконографию: святые воины-покровители сменили одеяния и крест мучеников на доспехи, оружие и коня.

6 июня 1945 года на территории поверженной нацистской Германии, занятой войсками СССР, была создана Советская военная администрация (СВАГ). Десятки тысяч простых советских людей, пришедших на службу в эту организацию, занялись делом, к которому их никогда не готовили, и увидели чужой мир, который никогда не ожидали увидеть. Сотрудники СВАГ, их чада и домочадцы существовали в особом социуме – «маленьком СССР», миниатюрном воплощении советских законов, обычаев, устоев и предрассудков. Книга Владимира и Марины Козловых – первая монография, посвященная социальной истории этого сообщества, оказавшегося в самом центре послевоенной Европы.

В монографии французской исследовательницы Сабин Дюллен довоенная советская история рассматривается как история границ и приграничных территорий. Границы для СССР были не только линией обороны от влияний извне, но также фронтом идеологической и военной экспансии и своеобразной витриной коммунистической системы для внешнего мира. Вопрос границ играл важнейшую роль в советской политике и идеологии, а фигура пограничника стала одной из ключевых для советской культуры. Автор прослеживает, как менялись практики управления границами на протяжении XX века, и показывает удивительную преемственность подходов к пограничным территориям от дореволюционных времен до наших дней.

Вопреки крылатой фразе Жоржа Дантона «Родину нельзя унести с собой на подошвах сапог», русские эмигранты «первой волны» (1918–1940) сумели создать за рубежом «другую Россию». Различные аспекты ее политической и социальной жизни рассматриваются в книге известного специалиста по истории русской эмиграции Олега Будницкого. Один из сюжетов книги — судьба «русских денег» за рубежом: последней части так называемого золота Колчака; финансов императорской фамилии; Петроградской ссудной (серебряной) казны, оказавшейся в руках генерала П. Н. Врангеля и ставшей источником финансирования его армии.

Американский историк Дэвид Хоффманн не согласен с историками, которые рассматривают СССР как аномалию исторического развития. Книга представляет историю советского государства в контексте идей и практик, свойственных многим государствам периода модерна. Исследование показывает, что нельзя относить все аспекты советского вмешательства в жизнь общества на счет идеологии социализма. Социалистическая идеология основывалась на идее трансформации общества, которая была общей для государств ХХ века. Преступления советского режима не становятся менее ужасными в результате такой «нормализации», однако особенности советского государства выделяются более четко. Дэвид Хоффманн — профессор Университета штата Огайо (Ohio State University) в США.

Исследование Джона Бушнелла о брачных практиках крестьян-старообрядцев Спасова согласия в Ярославской, Владимирской и Костромской губерниях меняет наши представления о социальной истории крестьянства в России XVIII–XIX веков. Количество спасовцев в середине XIX века, по мнению автора, достигало как минимум миллиона человек, и жили они в основном вдоль Волги — от Ярославля до Астрахани. Поэтому их брачное поведение оказывало существенное влияние на жизнь деревни всего этого большого региона. Влияние это, как показывает автор, было иногда разрушительным для экономики и демографии.

Подобно военному кораблю или шеренге вымуштрованной пехоты, новая светская и «регулярная» школа стала символом петровского царствования. Принято считать, что образовательные новации стали результатом личных усилий самого Петра и отражали объективные потребности государства в кадрах для новой бюрократии и регулярной армии. Монография Игоря Федюкина, однако, выявляет ключевую роль разнообразных «прожектеров» в появлении новых школ в России первой половины XVIII века. Автор показывает, как возникновение и развитие училищ отражали усилия «административных предпринимателей», стремившихся к продвижению своей карьеры, расширению клиентской сети, упрочению придворных позиций или реализации своей идейной повестки.

Вышедшая в  2005  году по-английски «Империя наций» уже заслужила статус классического исследования по истории советской национальной политики. Франсин Хирш прослеживает взаимодействие власти и  экспертного знания в процессе государственного строительства, показывая вклад этнографов, антропологов, географов, лингвистов и  других специалистов в формирование советских представлений о нации и расе, а также выработку самих принципов устройства СССР как многонационального государства. Именно от экспертов, имевших дореволюционную подготовку и опиравшихся на западноевропейские идеи, зависели в 1920–1930-е годы конкретные формы государственной политики в отношении тех или иных народов.

Несмотря на то, что неформальные экономические отношения затрагивали почти все аспекты повседневной жизни Российской империи XIX века и служили важнейшим элементом общественного уклада, их изученность за пределами узкого круга специальной литературы оказывается чрезвычайно слабой. Книга С. Антонова подробно рассказывает о мире кредиторов и должников в переходный период от консервативного правления Николая I до эпохи Великих реформ. Банковский кредит в Российской империи середины XIX века был доступен далеко не всем, зато широкое распространение имели частные кредиты.

В 1829 году император Николай I принял на себя титул польского короля, проведя коронацию в Варшаве, столице Царства Польского. Таким образом он выполнил одно из положений Конституции, пожалованной Польше его старшим братом и предшественником на престоле Александром I. Варшавское действо стало событием уникальным в российской истории: ни до, ни после ни один из российских монархов не короновался как польский король. Николай I был человеком консервативных взглядов и решение Александра I даровать Польше особые права не поддерживал.

История становления России как империи и доминирование в ней националистического дискурса наглядно отражается в той политике, которую страна проводила в отношении своих «окраин». Среди них – земли Великого княжества Литовского, названные в официальной номенклатуре XIX века Северо-Западным краем. Государственная идеология, создавшая образ этих территорий как исконно русских, загнала себя в «дискурсивный капкан»: этнокультурная реальность края была иной. Книга Дарюса Сталюнаса анализирует национальную политику в отношении каждой из наиболее многочисленных этнических групп этого региона – белорусов, литовцев, евреев и поляков.

Парадокс полупустых магазинов и полных холодильников отмечал буквально каждый приезжавший в СССР в годы социалистического застоя. Загадка имеет простое объяснение. Государственная торговля при социализме никогда не была единственным источником снабжения населения. В стране всегда существовал обширный легальный и подпольный рынок товаров и услуг. Эта книга возвращает читателя к истокам социалистической торговли, в легендарные первые пятилетки. В центре внимания — повседневная жизнь общества в условиях огосударствления экономики, разрушения и возрождения рынка.

Принято считать, что в дореволюционной России частная собственность не была достаточно защищена и что российский либерализм не смог обосновать идеалы индивидуализма и свободы собственности. Однако книга Е. Правиловой предлагает совершенно новый взгляд на эту проблему. Она показывает, что, вопреки общему мнению, самодержавное государство стояло на страже интересов владельцев, в то время как либеральные мыслители, политики и эксперты ратовали за ограничение гипертрофированных частных прав в пользу общества.

Опыт нахождения в составе Российской империи оказал огромное влияние на правовое сознание и юридические практики мусульман Средней Азии. Взаимодействие с колониальными властями изменило отношение жителей региона к своим правам и судопроизводству, а результаты этих изменений проявились как на институциональном уровне, так и на уровне правовой культуры населения. В своей книге Паоло Сартори демонстрирует, как функционировало и трансформировалось в повседневности правовое сознание мусульман в условиях деятельности колониальной администрации.

В начале 1948 года Николай Павленко, бывший председатель кооперативной строительной артели, присвоив себе звание полковника инженерных войск, а своим подчиненным другие воинские звания, с помощью подложных документов создал теневую организацию. Эта фиктивная корпорация, которая в разное время называлась Управлением военного строительства № 1 и № 10, заключила с государственными структурами многочисленные договоры и за несколько лет построила десятки участков шоссейных и железных дорог в СССР. Как была устроена организация Павленко? Как ей удалось просуществовать столь долгий срок — с 1948 по 1952 год? В своей книге Олег Хлевнюк на основании новых архивных материалов исследует историю Павленко как пример социальной мимикрии, приспособления к жизни в условиях тоталитаризма, и одновременно как часть советской теневой экономики, демонстрирующую скрытые реалии социального развития страны в позднесталинское время. Олег Хлевнюк — доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института советской и постсоветской истории НИУ ВШЭ.